Анатолий Черняев - Совместный исход. 1980
И это - не самая опасная и не самая глубокая ложь, которой мы служим.
Да, Польша может стать камнем преткновения всего послевоенного социализма.
21 октября 80 г.
Через три часа начнется Пленум ЦК. А в воскресенье я встречался с Бовиным. Он в санатории Герцена «реабилитируется» от чего-то, а до этого был около месяца в больнице. А еще до этого он, как и всегда в таких случаях вместе с академиками Арбатовым и Иноземцевым и помощником Цукановым, почти все лето сидел на «даче» в Волынском-2 - готовили «внутреннюю» часть Отчетного доклада к XXVI съезду. В сентябре их переключили на подготовку речи Брежнева для сегодняшнего Пленума. Пленум посвящен в основном плану 1981 года.
Речь они подготовили под впечатлением Польши и почти отчаянного положения в нашем собственном хозяйстве. (Бовин мне передавал свой разговор с Байбаковым - в порядке подготовки к тексту. Тот сказал: «Я просто не знаю что делать!») Сашка не очень распространялся насчет содержания «первого проекта». Но смысл примерно был такой: «В отличие от прошлого я не буду говорить обо всем, не буду давать общих оценок наших достижений. Поговорим сначала о главном - о продовольственной проблеме. Как могло случиться, что мы оказались в таком положении. Между тем, у нас отличная политика была намечена на сентябрьском Пленуме 1965 года. Но мы ее фактически забыли и теперь вбухиваем огромные суммы в сельское хозяйство, а отдача все меньше и меньше» И т.д. с конкретными данными и о сельском хозяйстве, и о транспорте, и о промышленности.
С этим текстом числа 10 октября трое вышеупомянутых (без Бовина) поехали к Брежневу «на громкую читку».
И впервые за 13-15 лет «совместной работы» текст был категорически отвергнут. Причем, четыре раза Л.И. заявлял, что он вызывает у него раздражение и два раза обозвал его очернительством. Тем не менее - обычная тактика нашего Генсека: заручиться «коллегиальной» поддержкой - он послал его некоторым членам ПБ и некоторым Секретарям, обзвонив их предварительно. (Можно себе представить было заранее, какая будет у них реакция - всем он говорил о своем раздражении). Однако, некоторым он не сумел почему-то дозвониться: Громыко, Устинову, Капитонову. Эти прислали прямо таки восторженные отзывы, взахлеб, что называется. Например, Громыко: «Это действительно партийный, ленинский подход. Как ты хорошо и сильно ставишь главные вопросы. В самом деле, до каких пор можно терпеть такое положение. Посмотри в Америке: там одна Калифорния кормит овощами и фруктами всю страну, а у нас. Почему, например, Молдавия и Грузия не могут выполнять эту роль». И т.п. Капитонов распространялся насчет глубины марксистско-ленинского анализа, заслуженной остроты и т.д. Устинов полностью одобрил «подход», хотя и в спокойных тонах. Это - те, кто «не знал, что текст вызвал раздражение». А те, кто знал - Суслов, Андропов, Тихонов - раздолбали его беспощадно. Суслов аккуратно вычеркнул все голо критические, т.е. не сбалансированные достижениями места, а в перечне слов: «бюрократизм, хамство, чванство» смахнул «хамство». Андропов помимо вычеркивания начинил текст комсомольскими восторгами по поводу грандиозных достижений. Тихонов искромсал весь текст и вырубил все, что относилось к управлению, планированию, организации производства.
В результате, как выразился сегодня Иноземцев, «у нас вырезали яйца»... [Я должен оговориться: в том, что написано на предыдущей странице, есть уже и информация, полученная от Иноземцева и Арбатова на Пленуме. Приходим мы туда много раньше начала, чтобы «занять место» Так вот: только я уселся, ко мне подошел Иноземцев, оттащил за колонну великолепного Свердловского зала и стал изливать душу. Потом подошел Юрка Арбатов, утащил меня в коридор и еще полчаса рассказывал «как было». Кстати, в своей «солдатской манере» действия Суслова изобразил так: «Михаил Андреевич всегда знает, где яйца, и как их ни прячешь, ни закутываешь, он их сразу увидит и. чик, отрезал».]
Бовин особенно шумел на Андропова: он-то уж все знает! Неужели же ему тоже врут! Неужели до такой степени! Или он не понимает, куда это ведет?! Немыслимо! Я вот выздоровею, напрошусь на прием и устрою ему просто истерику.
Арбатов матерно ругает Тихонова, впрочем, Бовин тоже: слизняк, жополиз, ничтожество. Думает лишь о том, чтобы «дожить» на этом месте, полная бездарь, а уж о какой-то там партийности, каких-то идеях или заботе о 260 миллионов и. рядом этого никогда не ночевало. Косыгин болен, подмят, давно не способен ни на какое самостоятельное действие или инициативу. Но тот хоть знает хозяйство, грамотен, видит опасность и, пусть по инерции, но озабочен «государственным интересом», а не только своим поджопником. А этот - просто сволочь, интриган, старческая труха. И Брежнев его презирает, хотя и сделал его уже фактически «вторым лицом» (Арбатов). Впрочем (Бовин), Брежнев всех презирает, никого в счет не берет, даже своего Черненко. Единственно, с кем он считается, это Суслов (идеологический ребе), который, наверно, с помощью хитрой политики бесконечных награждений и восхвалений, завоевал безраздельное доверие Генерального. Косыгина же, он хоть и не уважает, но побаивается: все таки еще сталинский член Политбюро, сталинский нарком. К тому же за ним какой-то не очень понятный «авторитет в народе», может быть тоже от тех времен.
Иноземцев говорит: весь этот план, который сегодня будет обсуждаться (на 1981 год) и план на пятилетку - сплошная липа. Ничего не сбалансировано. Положение в решающих отраслях аховое. Никто ничего не хочет видеть, вернее не хочет, чтоб заметили, что он видит. Вот смотри: сколько говорим о тракторном парке, о комбайнах, на котором уж Пленуме, при всей робости выступлений, об этом судят-рядят. И что же? Байбаков не может дать денег на модернизацию. Между тем, наш лучший комбайн «Нива» дает потери зерна 2 центнера с гектара - по сравнению со средними американскими образцами.
Или: во всем мире уже не выпускают грузовиков с бензиновым двигателем, наши «ГАЗ» и «ЗИЛ» и на одиннадцатую пятилетку остаются на бензине. Из-за этого мы теряем 25 млн. тонн нефти в год. Т.е. как раз такую величину, которая дала бы нам от экспорта покрытие, способное завалить западным ширпотребом всю страну. Для перевода этих двух заводов на дизельные двигатели требуется 2 млрд. рублей. Но у Байбакова их тоже нет.
Продовольственную программу Брежнев выдвинул. Это, собственно, не программа, а директива, обещание накормить народ и мясом, и молоком, и овощами, и фруктами. Конечно, все поддержали, но по сути своей речь была лакировкой. Бросается в глаза разница даже с июньским Пленумом: там была тревога, озабоченность, там была жесткость в отношении ведомств, острота. Здесь это все исчезло. А что - положение изменилось к лучшему? Появился какой-то просвет? Ничуть не бывало. Просто с тех пор и сам Брежнев и другие испугались самокритики, а Польша напугала совсем: зачем в глазах всего мира выглядеть увеличенной Польшей! На наш век, мол, хватит! За пять-шесть лет Россия не погибнет и зачем бить себя в грудь, зачем браться за рискованные перемены?! А народ стерпит - ему все равно ничего не остается, к тому же «он не голодный» (так, кстати, Брежнев сам сказал Арбатову).
