Джордж Мейр - Лайза Миннелли. История жизни
Однако через несколько дней и это событие отошло на задний план перед трагедией, потрясшей всю страну. Из Далласа пришло сообщение, что Президент США — он же старый знакомый Джуди — убит. Весть о его смерти доконала Джуди окончательно, ибо вписывалась в странную чересполосицу радостей и неудач, сменявших друг друга каждую неделю. Джуди попеременно то давала потрясающие концерты, то крайне неудачные шоу; то у нее все самым чудесным образом ладилось в семье и с друзьями, то все летело к чертовой матери. К моменту убийства Кеннеди в 1963 году, жизнь Джуди стала еще более тоскливой и безрадостной. И в ответ она стала отыгрываться на окружающих.
Для Лайзы 1963-й также стал не самым удачным годом. Начался он для нее с перелома стопы, когда она репетировала «Лучшую ногу», а закончился в больнице, куда Лайза попала по причине врожденной болезни почек. Однажды ноябрьским утром она проснулась от страшной боли. Как она сама вспоминает об этом: «У меня подскочила температура, а ноги подкашивались и были похожи на вареные макароны». После трехдневного обследования врачи решили, что, должно быть, это камни. Джуди также в свое время страдала почками и за три года до этого угодила в больницу с острым приступом. Врачи тогда обнаружили у нее гепатит, который она подхватила где-то раньше. Джуди мучилась так сильно, что врачи даже опасались, как бы ей не пришлось поставить крест на исполнительской карьере.
Оправившись после болезни, семнадцатилетняя Лайза согласилась на роль в «Карнавале». 28 января 1964 года мюзикл открылся в театре «Минеола» на Лонг-Айленде, all февраля переехал в театр «Бумажная Мельница» в Миллборне, штат Нью-Джерси. Для Лайзы то было первое светлое пятно в ее жизни за много месяцев, и все говорили, что она наконец-то снова вернулась на сцену, столь ею любимую. В основе «Карнавала» лежал сюжет эмгээмовской ленты «Лили», в которой несколько героев-неудачников наконец обретают долгожданное счастье. Несмотря на успех Лайзы в первом мюзикле, Джуди настоятельно рекомендовала дочери не браться за новую роль, говоря, что она-де еще слишком юная, а театральная жизнь — сложная штука (имея в виду, в первую очередь, распущенность нравов). Однако многие подозревали, что матерью двигало эгоистичное желание переманить дочь к себе в Калифорнию, чтобы было кому за ней ухаживать.
Как бы там ни было, Джуди заявила Лайзе, что сделает все возможное, чтобы не допустить ее участия в спектакле. Она даже созвала репортеров и заявила, что запрещает дочери-подростку развлекаться в ночных клубах Манхэттена, так как неожиданно испугалась, что та слишком рано изведает вкус запретных плодов. Напомним себе, что это та самая мать, которая однажды заявила своему ребенку, что тот может идти в шоу-бизнес, но только пусть не ждет от нее никакой помощи. Странная и непоследовательная реакция Джуди буквально всех ставила в тупик.
«Узнав, что я все-таки остаюсь (в спектакле), мама вышла из себя, — вспоминала Лайза. — Я ужасно перепуталась. Я знала, что мама при желании способна ставить мне палки в колеса — ведь, несмотря ни на что, у нее все еще имелись связи».
Пресс-агент проекта, Пэт Хипп, так описывает устроенный Джуди бедлам: «Мы отлично продавали билеты на спектакль на месяц вперед (на тот самый, в котором было объявлено об участии Лайзы). И вдруг ни с того ни сего — нате вам! Звонит адвокат Джуди Гарленд. Она, видите ли, запрещает дочери участие в спектакле, поскольку та слишком юная. Слишком юная для театра. Только не сейчас — а, может быть, и вообще никогда, — заявила нам мисс Гарленд. И тут началось — звонки через всю страну, уговоры, истерики. Мы порой не знали, состоится ли вообще этот спектакль».
Премьера, как и было запланировано, состоялась 28 января 1964 года, Лайзе скоро должно было исполниться 18, и Винсенте доказывал Джуди, что, мол, дочь имеет полное право попробовать свои силы и не стоит ей мешать. Что ж, Лайза получила такую возможность и воспользовалась ею на все сто. Вот что вспоминает Пэт Хипп о ее выступлении: «На сцену вышла Лайза. Она и впрямь была похожа на беспризорницу. До начала спектакля она плакала за кулисами. Она была просто великолепна. Не в том смысле, что хороша собой, а в том, что действительно казалась такой бездомной, такой несчастной и неприкаянной. Голос ее трогал до глубины души, звучал любовью. То было истинное чудо!»
Хипп не сомневалась, что так оно и будет, ибо Лайза уже проявила свое дарование во время генеральной репетиции. «Я стояла в конце зала, а она в это время исполняла «Самое главное на Земле — любовь». Лайза сразила меня наповал, она была просто чудо! Нет, она была божественна! Она была великолепна! Ее голос зачаровывал! У меня перехватило дыхание. Честное слово, я даже затрудняюсь сказать вам, кто еще был занят в спектакле. Мне запомнилась одна только Лайза!»
Хипп также врезалось в память, какое впечатление произвела на нее юная звезда, когда впервые столкнулась с ней во время переполоха, вызванного запретом Джуди. «Я впервые увидела Лайзу, когда она сидела в кабинете возле коммутатора. На ней были джинсы, а сама она выглядела растрепанной. Она ревела. Ей позвонила Джуди и устроила очередной нагоняй. С меня хватило одного взгляда — мне тотчас захотелось обнять ее и приласкать».
«Карнавал» пользовался успехом как у публики, так и у критиков, и, что самое главное, снискал Лайзе славу талантливой исполнительницы. Ее голос, ее телодвижения — так или иначе навевали воспоминания о ее матери, так что трудно было удержаться от сравнений. Многие находили особую прелесть в том, что видели в Лайзе юную Джуди Гарленд. С самого начала подобные сравнения были Лайзе отнюдь не по душе, ибо, как уже говорилось выше, она всеми силами стремилась завоевать право оставаться собой. Ей хотелось, чтобы посторонние в первую очередь уважали в ней индивидуальность, вместо того чтобы видеть в ней бледную копию маленькой девочки из «Волшебника страны Оз». Она мечтала сделать себе имя, так чтобы зрители поняли наконец, что она — это Лайза, а не вторая Джуди.
«Я так из кожи вон лезла, чтобы только не быть на нее похожей, что даже петь стала фальшиво, — рассказывала Лайза. — Это стоило видеть — я фальшивила без зазрения совести, и, что самое главное, на виду у всех!» По крайней мере, один критик пришел к выводу, что она своего добилась.
Майк Мактрейли из «Ньюсдей» писал: «Разумеется, без сравнений с Джуди Гарленд никак не обойтись — тот же самый трепетный голос, то же самое уважение к слову, широко раскрытые глаза, сжатые кулаки, брови, постоянно находящиеся в движении. И все-таки, когда Лайза исполняет свою вторую песню «Да, мое сердце», зрительские аплодисменты принадлежат ей и только ей. С этого момента вы забываете о всяких сравнениях».
