Лев Власов - В отсеках тишина
Еще целую неделю мы крейсировали у берегов Северной Норвегии, но больше не встретили ни одного корабля. Фашисты, видно, поняли, что их войска обречены, и больше не посылали подкреплений.
Да, события развивались в нашу пользу. 16 октября мы узнали, что советские войска овладели искони русским заполярным городом Печенга, в честь чего в столице нашей Родины прогремел салют из двадцати артиллерийских залпов. В приказе Верховного Главнокомандующего среди войск Карельского фронта и частей Северного флота, отличившихся в боях за освобождение Печенги, были упомянуты и "моряки капитана 1 ранга Колышкина".
Значит, и наш скромный труд влился в большой ратный подвиг советских воинов.
[65]
22 октября радисты приняли радиограмму, которая вызывала нас в базу. Покидаем позицию и, совершив благополучный переход к родным берегам, входим в Екатерининскую гавань. Сейчас прогремит наш победный салют!
Долго шли споры о числе выстрелов. Командир заявил, что будем салютовать двумя выстрелами. Третий корабль он не хотел считать, так как торпеда выпущена без его приказа.
— Но ведь транспорт потонул!
— И потонул от нашей торпеды!
Ребята возбужденно доказывали, настаивали. И командир сдался. Приказал комендору Григорию Котенко подготовить три холостых заряда.
Мы прошли уже боковое заграждение, приближаемся к пирсу, а выстрелов нет: носовая пушка отказала. Решили стрелять из зенитки. Но и та закапризничала. Моряки на чем свет ругают комендоров, хотя те ни в чем не виноваты: ведь за весь поход им ни разу не удалось побывать у пушек, проверить их.
Работаем электромоторами то вперед, то назад. А пушка молчит.
Наконец-то прогремел один выстрел, второй грохнул. И тут же команда: "Отбой моторам. Механизмы в исходное положение". Значит, лодка уже ошвартовалась. Скорее одеваемся и спешим наверх через люк четвертого отсека. Выбравшись на верхнюю палубу, первым делом верчу большую самокрутку, чтобы без помехи покурить на свежем воздухе. И вдруг над самым ухом так бухнула наша сотка, что я чуть не с летел за борт.
На пирсе стоит адмирал А. Г. Головко, машет рукой и смеется:
— Не стреляй, Тураев! И так верим!
Встреча опять теплая, торжественная. Нас поздравляют с победой, с благополучным возвращением.
Узнаем кучу новостей. Оказывается, в последнее время выстрелы в гавани гремели почти ежедневно, а то и по два раза в день: многие лодки вернулись с победой из этой операции. От торпед североморских подводников фашисты потеряли четырнадцать кораблей и судов. Мы не потеряли ни одной лодки.
[66]
Результат наших атак был полностью подтвержден разведкой. На следующее после прибытия утро я вооружаюсь кисточкой и красками и вместо цифры "три" вписываю в звезду на боевой рубке нашей лодки цифру "шесть".
В этот же день, 25 октября, мы услышали в сводке Совинформбюро фразу: "Кораблями Северного флота потоплены два транспорта и сторожевой корабль противника". Наверное, вряд ли кто обратил внимание на эти скупые слова — в то время хватало более крупных и важных событий. А нам эти слова запомнились на всю жизнь!
Подводники лодок, участвовавших в Печенгской операции, отмечают свой успех праздничными обедами с традиционными поросятами. Командир базы сбился с ног. Экипажи лодок привезли столько побед, что это серьезно угрожает благополучию подсобного хозяйства базы. Съедаем и мы положенную нам тройку жареных поросят.
Командир корабля и офицеры заняты составлением наградных листов и отчета о боевом походе. Точно установлено, что наша лодка потопила в этом плавании два транспорта водоизмещением семь и пять тысяч тонн и сторожевой корабль в восемьсот тонн. Транспорт, отправленный нами на дно 12 октября, вез большое количество вражеской пехоты, отступавшей под могучими ударами войск Карельского фронта.
27-я годовщина Великого Октября стала для нас двойным праздником. В этот день в клубе бригады были вручены правительственные награды большой группе подводников, участвовавших в Печенгской операции, в том числе всем морякам нашего корабля. Я получил орден Красного Знамени.
Комсомольская организация лодки награждена Почетной грамотой Центрального Комитета ВЛКСМ. Такая же грамота вручена нашему бессменному комсомольскому секретарю старшему краснофлотцу Аркадию Михайловичу Комкову.
Советские войска шли на Запад. Страна напрягала все силы, чтобы быстрее разгромить врага. Грандиозные операции на фронтах потребовали огромного ко-
[67]
личества подвижного железнодорожного состава, который стягивался отовсюду. Из-за отсутствия вагонов прекратился подвоз топлива на Север. А зима 1945 года выдалась на редкость холодная. В неотапливаемом помещении базы мы замерзали. Пришлось использовать лодочные переносные электрогрелки, предварительно перестроив их схему, чтобы можно было включать в осветительную сеть.
А на лодке, стоявшей у борта плавучей мастерской, и вовсе все покрылось инеем. Но мы продолжали работать с утра до ночи, ремонтируя корабль, готовя его к новым походам, хотя и сомневались, доведется ли нам еще повоевать: боевые операции на Севере подходили к концу.
Когда положение с топливом стало совсем тяжким, нашелся отважный капитан, который взялся привезти на своем пароходе трофейный уголь из Печенги. Рейс этот был опасен из-за обилия мин на пути и угрозы нападения вражеских подводных лодок, все еще посещавших эти районы. Риск оправдался. Пароход вернулся с трюмами, полными прекрасного угля. Мы зажили веселее. На базе стало тепло, заработала баня.
В январе мы проводили в дальний путь нашего командира отделения электриков Анатолия Тихонова. Он уезжал во Владивосток, а вскоре с группой моряков был откомандирован в Сан-Франциско, там они приняли фрегат, на котором участвовали в боях против японских милитаристов. После войны Анатолий Иванович вернулся в родную Москву и снова стал машинистом поезда метрополитена.
Отделение электриков принял Ануфрий Мозольков, ставший к тому времени одним из лучших наших специалистов.
Расстаемся с нашим командиром В. А. Тураевым. Он назначен на должность заместителя начальника отдела подводного плавания штаба флота. На лодку пришел новый командир. Мы его уже давно знаем по службе в одном дивизионе: он был помощником командира подводной лодки "С-14". Это капитан-лейтенант Г. М. Васильев, бывший торговый моряк, ставший хорошим подводником. Григорий Максимович — человек веселый, общительный, пользующийся всеобщим уважением.
[68]
Наступила весна. По всему чувствовалось: скоро конец войне. И вот пришел этот светлый день. Трудно описать радость и торжество, которое испытали все мы тогда.
