Роман Белоусов - Франсуа Антон Месмер
Непредвиденная ситуация, когда оба судна попали в клинч, оказалась как нельзя лучше на руку Полю Джонсу. По его приказу матросы начали бросать на борт противника кошки и крючья, готовясь к абордажу. Только ближний бой мог принести победу. Понимал это и капитан «Сераписа» и предпринимал всяческие попытки оторваться. Однако в результате корабли сцепились еще крепче.
В какой-то момент показалось, что «Бедный Ричард» не выдержал и готов спустить флаг. Капитан Пирсон поспешил убедиться в этом. Сквозь грохот боя он прокричал: «Вы сдаетесь?» На что последовал знаменитый ответ Поля Джонса: «Я еще и не начинал драться!»
Перебравшись по реям на верхушки вражеских мачт, матросы Поля Джонса открыли огонь из мушкетов и пистолетов по палубе «Сераписа», забрасывали судно горючим материалом, а один находчивый матрос, связав несколько ручных гранат, умудрился зашвырнуть их через люк на батарейную палубу. От взрыва гранат и находившихся рядом с орудиями зарядов погибло двадцать человек и многие были обожжены. Этот взрыв вновь сравнял шансы, когда победа уже начинала клониться на сторону «Сераписа».
Что же делали в это время остальные корабли эскадры? Почему не шли на помощь? Они предпочли держаться в стороне, не решаясь приблизиться.
Между тем положение судна Поля Джонса становилось все более критическим. На его израненном теле было столько пробоин, причем многие приходились ниже ватерлинии, что он начал медленно погружаться. Сам капитан попеременно то занимал место убитого у пушки канонира, то боролся вместе со всеми с пожаром, стрелял из мушкета, а главное, подавал пример своей несгибаемой волей к победе.
К исходу третьего часа сражения положение «Бедного Ричарда» действительно казалось безнадежным всем, кроме его капитана.
На судне полыхал пожар, в трюме стояла на полметра вода, противник не прекращал яростного огня. Любой на месте капитана спустил бы флаг, но не таков был Поль Джонс, не в его правилах было отступать. В этот момент с борта «Сераписа» вновь донеслись слова: «Вы сдаетесь?» На что Поль Джонс прокричал изо всех сил: «Не сдаюсь, а даю сдачи!»
И он выиграл эту битву. В половине одиннадцатого Поль Джонс дал двойной залп по грот-мачте «Сераписа», и она рухнула, вызвав полное замешательство в рядах противника. Капитан Пирсон не выдержал и решил спустить флат. После чего с галантностью истинного джентльмена передал свою шпагу победителю.
Победа Поля Джонса произвела в Париже настоящую сенсацию. А на его второй родине в честь Поля Джонса выбили золотую медаль. Такой же награды, кроме него, удостоены были всего шестеро генералов, в том числе и Вашингтон. Конгресс постановил также выразить от имени народа Полю Джонсу благодарность за то, что он поддержал честь американского флага.
История Поля Джонса чем-то напомнила Месмеру его собственную судьбу. Разве ему не приходится сражаться с целой армией так называемых ученых, с завистниками врачами и прочими недругами? Разве ему не пришлось не по своей воле покинуть Вену и искать убежища в Париже? Здесь также одни пытаются его уничтожить, не признают как великого исцелителя, пророка будущего научного прогресса, а другие превозносят выше небес как новатора и открывателя новых путей в медицине.
Что касается дальнейшей судьбы Поля Джонса, то о ней Месмер узнает через несколько лет, когда знаменитый мореход летом 1792 года умрет от водянки в том же Париже. Но до этого он будет служить на русском флоте и прославится и здесь как искусный моряк. К сожалению, он окажется никудышным политиком и дипломатом.
Поначалу его встретили в русской столице с почетом, он был принят и обласкан самой императрицей Екатериной II. После столь явной милости к иностранцу весь светский Петербург, как сообщал Поль Джонс маркизу Лафайету, добивался его внимания, «подъезд осаждали кареты, а стол был завален приглашениями». Но интриги завистников вынудили его в конце концов покинуть Россию.
Восемнадцатого июля 1792 года в толпе, провожавшей в последний путь знаменитого моряка, шел и Месмер, воздавая должное, как отметило Национальное собрание, «человеку, хорошо послужившему делу свободы».
Масоны в ПарижеВ Париже Месмер возобновил знакомство с графом Сен-Жерменом, которого знал еще по Вене. Тогда граф, почитавшийся магом и волшебником, приехал сюда тайно под именем «американца из Фельдерхофа». (Говорили, что он уроженец Трансильвании, то есть части тогдашней Австро-Венгрии.) Месмер, создавший, можно сказать, целое направление в оккультизме, заинтересовал чародея Сен-Жермена. Он вникал в сущность «животного магнетизма», влияния планет на человеческое тело и видел возможность использовать это учение для своих пророчеств и предсказаний.
В Вене они часто встречались. Вместе посещали обсерваторию розенкрейцеров — место это издавна славилось как район привидений, сошлись со многими мистиками и алхимиками, с разного рода чудотворцами, которых в Вене всегда хватало. И еще надо сказать, что оба они, и Месмер и Сен-Жермен, принадлежали к братству «вольных каменщиков», то есть были масонами. Месмер входил в одну из их лож в Вене.
Возник союз масонов из строительных товариществ в Средние века. Возведение церковных зданий длилось многие годы, а то и века, в течение которых рабочие и художники, поселившиеся близ построек, вступали в тесное общение. Собирались они обычно в бараках, где хранились инструменты.
Со временем эти сообщества составили организацию со своими правилами касательно отношений между членами, приема новых братьев, разрешений споров. Был выработан своеобразный церемониал на разные случаи жизни. Ячейки масонского общества назывались ложами; допущенный в члены ложи давал клятву, что не разгласит тайн общества. Особо оберегались от посторонних архитектурные секреты, числовая мистика, орнаментальная символика. Запрещалось записывать их на бумаге. Так родился символический язык.
Немецкие каменотесы занесли основы своей организации в Англию, где их стали называть «фри масон» (потом «франкмасоны»). От немецких братьев была воспринята символика — циркуль, наугольник, остроконечный молоток, сохранено своеобразное одеяние каменотесов: передники, перчатки, шляпы. Масоны отрицали церковную догматику и культ, но чтили Бога как «великого архитектора вселенной».
Во времена Месмера масонство как религиозно-этическое учение окончательно оформилось и распространилось по Европе. Этическое учение привлекало своей целью: «объединение людей на началах братства, любви, равенства и взаимопомощи». Не чужды были лозунги масонства, направленные против социальной несправедливости и религиозной нетерпимости, с конечной целью — объединения человечества в религиозном братском союзе.
