Эндре Мурани-Ковач - Флорентийский волшебник
– Это он сглупил, – пробурчал перуджинец. – Ему ничего не стоило бы теперь победить.
Мессер Андреа промолчал.
Состязание на копьях – джостр – продолжается. На этот раз, кажется, француз окончательно победит: он чуть не вышиб флорентинца из седла. Тот покачнулся, выскользнувшая из стремени нога в броне беспомощно повисла в воздухе. И все же флорентинец посылает лошадь вперед; отбросив щит, он хватает под уздцы коня противника, и, дернув их, сам отскакивает в сторону. Затем, вывернувшись, пронзает со спины копьем французского рыцаря.
– Не по правилам! – крикнул кто-то в первом ряду.
– Ну чего ты, в нашу же пользу! – одернул его сосед.
Француз падает с коня. Звон ударившейся о камни брони эхом отдается по всему полю.
Победитель молодцевато едет перед трибуной знати. Вот он сбрасывает шлем.
Леонардо кажется знакомым его смуглое лицо. Но откуда он знает этого человека? О, ночь в Лукке!
– Сальвиати! – прокатывается гул по полю. – Сальвиати! Приближенный Медичи!
Торжество победителя разделяют далеко не все. Усиливается ропот возмущения. Флорентинец держался не по-рыцарски. Рядом с Верроккио кто-то горячо доказывает, что Сальвиати не должен участвовать в дальнейших состязаниях.
– Его руки обагрены кровью! – негодует каменщик. – Это не паладин, а наемный убийца.
– Замолчи, – одергивает его сосед, взглядом указывая на человека с сузившимися под надвинутой меховой шапкой глазами – члена Синьории.
«Сальвиати», – мысленно произносит Леонардо, вмиг утратив праздничное настроение.
А над полем уже звенят флейты и свирели. Зрители опять оживляются.
– Идут ряженые!
Откуда-то с противоположной стороны поля доносятся обрывки песен, щелканье погремушек, слышен барабанный бой, но теперь уже совсем не торжественный, а игривый.
Задорный.
Сальвиати объезжает на коне поле. На голове его – венок. В руках он горделиво держит знамя Лоренцо Медичи. Ветер играет легким шелком, то и дело являя радугу, а в ее обрамлении – лицо красавицы.
У Леонардо что-то подкатывает к горлу. Его работа! Его рук дело! Та улыбка… И этот наемник! Тут, вместе! Напрасно пытается Верроккио удержать его: он до тех пор протискивается, пробивается сквозь людскую толщу, пока, наконец, ему не удается выбраться из толпы.
Леонардо сворачивает в переулок и спешит, нет, бежит прочь от этого места. Прочь! Прочь! Ну, а дальше что? Перед кем сможет он открыть свое сердце, кому выразит страшное, давящее отвращение?
А доктор? Как он сразу не вспомнил о нем? И дорога его – теперь уже не бессмысленный бег: она имеет цель – дом мессера Паоло дель Поццо Тосканелли.[20]
– К Тосканелли Леонардо привел когда-то случай. С осени Леонардо стал заниматься механикой у мессера Бенедетто. Новая наука настолько увлекла его, что все вечера он проводил в своей комнате, терпеливо трудясь над изготовлением различных инструментов. Возгордившись самодельным, необычным по форме и умещающимся на двух ладонях точильным станочком, он решил в один из воскресных дней отвезти его в подарок в Винчи.
Дядя Франческо долго разглядывал станок, потом заставил Леонардо разобрать его и объяснить, как ускоряется движение колеса с помощью привода. Выслушав ответ, он похвалил племянника.
Дед теперь уже мог только кивать головой. Он сидел в кресле у окна, уставившись померкшим взглядом в одну точку.
– Старик едва видит, – сказал дядя Франческо, выйдя с Леонардо в сад. – Но признаться не желает. Через четыре года ему исполнится сто лет. Если доживет, конечно, – добавил он печально.
Леонардо, спасаясь от тоски, убежал из сада, изгородка, гоня прочь тяжкие мысли. Единым махом он взобрался на ближнюю гору. Но и это не успокоило его и, едва отдышавшись, он помчался дальше.
Вдруг он очутился среди знакомых скал, и перед ним широко разинула пасть знакомая пещера – гнездовье летучих мышей. У него снова, как когда-то, появилось непреодолимое желание протиснуться в пещеру, окунуться в ее кромешную темноту, ему захотелось проникнуть туда, куда еще не ступала нога человека. Правда, прежнего любопытства, смешанного со страхом, больше не было.
Зато ему удалось забыть на время про деда Антонио, не думать о смерти, о том, что всему приходит конец. Ужас от неминуемого грядущего перестал сжимать горло, когда он вошел в пещеру.
Теперь он решил продвинуться дальше того места, которого достиг два года назад, но, пройдя в глубь пещеры несколько шагов, наткнулся на камень, упал и поранил колено.
Разозлившись, Леонардо пырнул кинжалом торчавший из Земли камень. Он был небольшой, но держался крепко, и Леонардо бросился к нему, чтобы с помощью кинжала вырвать его, но сломал кинжал. Зато в руках остался кусок камня. Леонардо не жалел сейчас кинжала – он торжествовал победу. Покидая пещеру, он захватил с собой в качестве трофея отколотый от камня кусок.
Как порода камень этот ничего особенного собой не представлял. Кусок его с двумя остриями и квадратным основанием напоминал выдернутый зуб.
Но сбоку виднелась, словно высеченная сталью, волюта. Или это выжжено? У Леонардо промелькнула же мысль, что, может быть, это улитка пробороздила его…
Тут ни дядя Франческо, ни даже мессер Бенедетто во Флоренции не могли дать никаких объяснений. Но последний посоветовал Леонардо обратиться к доктору, мессеру Паоло дель Поццо Тосканелли, который был не только медиком и философом, но слыл несравненным исследователем природы.
Тосканелли не отличался общительностью и встретил посетителя настороженно, однако взгляд его вспыхнул, как только Леонардо, после краткого объяснения, протянул ему камень.
Язык Тосканелли тут же развязался, и он стал рассказывать своему новому знакомому о поглощенных морскими волнами мирах, о море, некогда затопившем тосканскую землю.
После рассказов, уводивших Леонардо в безграничные дали, он поместил камень в шкаф, где хранил свою коллекцию пород. Но, услыхав толковые вопросы гостя, вместо того, чтобы закрыть шкаф, стал выбирать оттуда камни различных цветов, веса и происхождения и класть их по очереди ему на ладонь.
Всего, что узнал от ученого Леонардо, ему было мало и он обрадовался, когда Тосканелли предложил ему зайти и в другой раз. Леонардо неоднократно пользовался затем его приглашением.
Как-то Тосканелли разостлал на огромном столе карту мира, вычерченную им самим от руки. Постукивая по столу кулаком, доктор говорил: если бы смельчаки отправились в плавание по испанскому океану, то, держа курс все время на запад, достигли бы Индии.
Увлеченный рассказом доктора о чужих землях, неведомых племенах, устрашающих обычаях, Леонардо засыпал Тосканелли вопросами, жадно впитывая каждое его слово.
