Эндре Мурани-Ковач - Флорентийский волшебник
В ленивых лучах солнца возле бессильно свисавшей руки Леонардо нежилась зеленоглазая ящерица. Где-то совсем рядом стрекотал кузнечик, как бы желая продлить своей музыкой веселье.
Леонардо стал прощаться. До дома было часа четыре ходьбы.
– Смотри, не бросай венок, – предупредили его парни. – Возьми его с собой, повесь дома над кроватью, и тогда твое желание сбудется.
Леонардо, улыбаясь, нес в руках венок, а в сердце – теплоту к новым друзьям. Он даже с буланым простился. Уходя, шепнул ему на ухо:
– Смотри, чтобы узнал меня…
Глаза коня взволнованно блестели. Он нервно поднял голову, потом кивнул, как бы говоря: «Хорошо».
Перед склоном, у речки, бегущей к Арно, Леонардо остановился. Солнце уже скрылось за венчанной лесом вершиной. Там, на западе, по ту сторону горы, ждала его Флоренция. Она еще вся в золотых солнечных лучах.
С моста Леонардо кинул венок в речку и долго следил, как уносит его течением. Среди совсем еще свежих цветов, казалось, позванивали голубые колокольчики. Теперь что же, выходит, желание не сбудется?
В приметы Леонардо не верил. А желание у него было одно: стать живописцем.
И чтобы его осуществить, он, кроме заданий, которые одно за другим давал ему маэстро, добровольно брался, как только представлялся случай, за различные работы, порой совсем необычные.
Когда он возвратился домой, отец встретил его со словами:
– Я побывал в Винчи. И, знаешь, кое-что тебе привез.
«Наверное, бабушка Лучия напекла пирогов», – решил Леонардо. Давненько он не пробовал ее пирогов с винными ягодами и теперь при мысли о них Леонардо даже глотнул, тем более что за долгую дорогу он изрядно проголодался.
Но отец привез вовсе не пироги. Оказывается, один виноградарь вручил деду Антонию круглую дощечку и сказал:
«Как я прослышал, внук ваш решил стать живописцем. Говорят, будто в самой Флоренции обучается. Ну так вот, пускай он покажет свое умение и намалюет мне что-нибудь такое, что бы отпугивало от сада и виноградника непрошенных гостей, которые любят туда наведываться… Особенно когда никого не видно поблизости. Мне, стало быть, нужен щит для острастки птиц и сорванцов. Пора им отучиться шнырять по винограднику да лазить по деревьям».
– Так что, сынок, возьми эту штуку и нарисуй ему что-нибудь, – закончил сэр Пьеро, протянув сыну круг. – Пускай и дома увидят, насколько ты уже освоил свое дело. Недели через две я снова прогуляюсь верхом в Винчи.
– К тому времени будет готово, – заверил отца Леонардо.
Вечером, улегшись в постель, он стал припоминать картины гулянья. В глухой темноте раздалось яростное ржание буланого, из его широко раздутых ноздрей с шумом вырывался воздух. Затем перед ним возникли испуганные глаза одного из объездчиков, который слетел с коня, и свирепый взгляд доведенного до исступления жеребца. Но вдруг взгляд его погас, теперь на Леонардо смотрела уже маленькая ящерица. Как холодны ее глаза! Точно ледяная вода. Зато взгляд буланого горит огнем. Да, огонь и вода непримиримы, и оттого, что вода так холодна, она еще страшней. Страшней? Так ли? Вон как ласково покачивает она венок на своих волнах! А не таится ли в том венке какой-нибудь аспид?!
На другой день, покончив с занятиями в мастерской, Леонардо отправился на прогулку. За городом он ловил бабочек и стрекоз, а дома часами наблюдал за принесенными в кармане насекомыми. Такие загородные прогулки Леонардо с этих пор совершал ежедневно.
Ночью он тщательно обстругал присланный из Винчи щит, отшлифовал его костным порошком, загрунтовал гипсом, потом поставил сушить. Для просушки требовалось две недели. За это время Леонардо собрал множество дохлых и живых существ. Комнату свою он держал всегда на запоре. Напрасные предосторожности: и так ни у кого не было охоты заходить туда. Синьору Франческу, например, мутило от исходившего из комнаты пасынка зловония.
Да, здесь теперь царил смрад, грязь. Всюду валялись ободранные ящерицы, дохлые змеи, бабочки и саранча. В закрытой банке сидела большая жаба. В одну из ночей охота Леонардо на чердаке окончилась удачей: он сумел наконец поймать летучую мышь. Вместо того, чтобы спать, он при свете лампы изучал свою добычу. Леонардо обогатил коллекцию новыми видами ящериц и следил за их движениями, за тем, как они шевелили конечностями. Все замеченное он тщательно зарисовывал. И вот из множества деталей родилось сказочное чудовище, его Леонардо и перенес на деревянный щит.
Отец уже забыл о просьбе крестьянина, когда Леонардо закончил работу.
В воскресенье утром он позвал отца в свою комнату.
Сэр Пьеро еще в коридоре начал водить носом.
– Знаешь, Франческа жалуется, что ты здесь такое разводишь… – И он принюхался. – Да нет, как будто ничего страшного.
Действительно, Леонардо к этому времени успел вычистить свое жилье. Он завесил окно тяжелой портьерой, оставив щелочку для луча света. Луч был направлен на картину, где, словно живое, рвалось из пещеры устрашающее чудовище. Оно извергало струи яда, дыма, пламени.
Вошедший в комнату сэр Пьеро отпрянул. Он готов был уже броситься прочь, но смех сына удержал его:
– Это ведь только рисунок! Ага, значит щит отвечает своему назначению? Вас испугало сие исчадие ада? Не так ли? Теперь вы видите, отец, на что способен художник! Не бойтесь! Спокойно снимите щит с мольберта и заберите его с собой в Винчи. Именно на такой эффект я и рассчитывал. Значит, я не ошибся. Стоило поработать!
Он отдернул портьеру. Солнечный свет затопил помещение. Но чудовище и при дневном свете не утратило своей грозной силы.
Сэр Пьеро однако не забрал щит с собой в Винчи. Он предпочел показать работу сына одному из знатоков, владельцу лавки художественных изделий мессеру Бартоломео.
– Ну, как ваше мнение? – спросил он, выпростав щит из-под скрывавшей его холстины.
Надо сказать, что мессер Бартоломео тоже опешил в первую минуту. Затем, прищурив глаз, стал вглядываться в изображение. Осторожно постучал по дереву.
– Инжир.
– Купите? – спросил сэр Пьеро.
– А чье это произведение?
– Моего сына. Он ученик маэстро Верроккио.
– Пожалуй, страшней этого даже сам мессер Андреа не смог бы создать. Что же, торговаться с вами не стану. Хотите – получайте сто дукатов.
Сэр Пьеро, не веря своим ушам, осторожно протянул ладонь.
А на базаре среди старья он отыскал и купил за медный грош щит для отпугивания воробьев с топорным изображением черной стрелы.
Чудовище же Леонардо, прославившись вскоре как великолепное творение неизвестного, но выдающегося художника, было увезено в далекие края. Миланский герцог выплатил За него триста дукатов.
