Наталья Гричанова - Дневник мирного жителя города Грозного
Попросил их поделиться едой. У меня, что было, всё вышло. У них тоже мало, но дали мне немного риса, пшена, с 0,5 кг сахара, банку абрикосового повидла, помидоров маринованных с перцем и грамм 200 хлеба (у них тоже его нет). Так поговорив про всякое я собрался и пошёл на Минутку. Там, говорят, привозят хлеб и дают бесплатно и, если я возьму хлеба, то вернусь и дам им.
Пошёл я в сторону Минутки через железнодорожную линию. Здесь чеченцы ремонтировали газовую линию. Она была сильно разбита осколками от снаряда, разорвавшегося здесь же. Электрическая линия над дорогой вся побита. На другой стороне дороги разрушений намного меньше. По пути встречались только молодые парни.
Вышел к Минутке. Здесь полно народа. Это защитники-дудаевцы. Перешёл на сторону, где останавливается автобус-шабашник на Черноречье. Там было немного русских. Походил туда-сюда, хлеба не видно. Не стал расспрашивать никого. Подошёл к «Орбите», поразмыслив, что надо уходить пока никто не придрался (они злы на русских и, даже, когда дают хлеб, упрекают).
Мне повстречались трое русских: две женщины и мужчина. Они спросили, как им уехать из города. Я им посоветовал пойти, спросить туда, где стоят русские. Спустившись ниже к тоннелю, я повстречал начальника КИВЦА и знакомого ещё с детских лет. Поговорили. Его дом, где мебельный, мало пострадал. На мой вопрос: почему он не уехал, он как-то замялся, разговор продолжать не стал и простившись, ушёл вместе, по всей видимости, с женой и тестем. Выглядел он каким-то постаревшим и похудевшим, не таким, как всегда его знал.
Расставшись, спустился к тоннелю, повернул, пошёл по рельсам в сторону ж/д вокзала. Старое здание 18-й школы полностью разрушено и обгорело. Побита тяговая электролиния. Дошёл до моста, набрал воды и пошёл домой, из окна выглянула Анна. Я ей бросил:
— Ты, как наблюдатель.
Она ответила:
— Я может быть буду писать роман.
Открыла мне Володина соседка. Поговорили с ней. Поднялся наверх, рассказал Вале о разрушениях. Пришёл домой, еле открыв дверь. Язычок не до конца выходил из запора. Пришлось подпиливать и зря, он стал западать. Ну да Бог с ним! Начался обстрел, но я решил всё же сходить ещё за водой, а то, что будет завтра неизвестно. Уже, когда подходил к углу Иванова — Анисимова, раздался выстрел и послышался вой снаряда. К моему счастью, он разорвался, не долетев до дома, но плёнка в моём окне заколебалась. Обстрел продолжался пока я шёл до самого моста. Я набрал воды и вернулся назад. Обстрела уже не было. На всё это ушло времени с утра до, как сейчас заканчиваю писать, 16.00. Забыл только написать, когда подходил к дому, трое человек смотрели, как бы прячась в Ивановский переулок. Я спросил: «Что такое там?» Мне ответили, что поставили танк. И, действительно, стоял танк между дворцом спорта и домом, коммутатор на тройку.
Кроме этого я пропустил случай на Минутке, когда подъехал к толпе лёгкий танк с дудаевцами на борту. Они кричали: «Аллах акбар! Аллах акбар!», и их приветствовала толпа. После чего танк промчался вниз, но метрах в сорока остановился. Оказывается, туда поспешили трое журналистов и снимали этот танк. После этого танк помчался по Ленинской. Я повернул голову и увидел табличку с надписью, что это проспект Автурханова. Меняются времена.
Уже смеркается. День заканчивается, что удивительно Володи нет дома. Может дома спит и не отзывается. Мёрзнут почему-то руки, надо зажечь духовку.
Но духовка погорела недолго: начался обстрел, обстрел был интенсивный. Газ толи выключили, толи линию где-то пробило. Благо, нагрел бутылку, и ночь прошла относительно удовлетворительно, разве что пришлось два раза с вечера прибивать в темноте плёнку, да по соседству всё выбрасывали стёкла.
12. I. 1995 г. Утро. Ни о какой гимнастике и утреннем туалете даже нет речи, я, итак, как белая ворона, всегда побритый и умытый. Итак, Т= +1 °C. Р.атм=745 (стабильно). Горы не видно. Туман, видимость 300 метров. Даже из окна выглянуть боязно, сплошной грохот, то впереди дома, то сзади. Дом дрожит, сыпется извёстка. Плёнку сорвало, и я её не поправляю, опасно. А встал я с рассветом, только начало сереть. А после быстро начало, просто на глазах, светлеть. Посмотрел на часы 7.10. Разогрел суп сухим горючим и вместо чая также подогрел воды.
Сначала с рассветом начал интенсивно работать имитатор, а затем в 8.00 (наверно, окончилось перемирие, которое было односторонним — только со стороны РФ, но и дудаевцы не особо распалялись), как прорвалось.
Я лежал, когда произошла сильная вспышка, и раздался оглушительный взрыв. Снова посыпались ещё редко-где уцелевшие стёкла. Казалось, что и у меня из окна что-то посыпалось, но приглядевшись, ничего нового не обнаружил. Открыл форточку с целыми стёклами на всякий случай, может уцелеют. Как ни странно на шкафе, где всякое барахло, запор выгнулся, как будто волна была не снаружи, а изнутри.
Походил туда-сюда, посмотрел из окна на Ивановский переулок, вокруг. Снаряд попал в кирпичный дом на углу. Он остался без черепицы с провалом посередине.
И опять кто-то рядом забивает плёнку в который раз. А обстрел всё продолжается, и город Грозный, проклятый уехавшими отсюда жителями, проклятый чеченцами и проклинаемый оставшимися жителями, погибает, взятый в кольцо дудаевской блокады, взятый в кольцо ельцинской блокады, лишённый света, тепла, воды и хлеба, обстреливаемый и со стороны одного кольца, и другого, и ещё дудаевцами внутри, разграбливаемый бесчисленными мародёрами и лишённый хоть какой-нибудь паршивой правоохранительной системы. Имя всему этому — «Беспредел». Города, по-сути, уже нет, так как нет горожан. Они его покинули, вытесненные ордой с гор. Остались одни старики, больные и пожилые (все они просто нищие) за редким исключением, ну может быть, с большой натяжкой люди, которые просто сильно и не просто сильно, влюблённые в свой город! Эта орда ринулась в город. Она сначала разграбила все промышленные предприятия, за бесценок скупила на награбленные деньги жильё, а то и просто выгнав или убив прежних жильцов. Эта орда вдруг почувствовала, что им здесь делать просто нечего, и она снова ушла в горы, оставив растерзанный город, и оставила своих боевиков, которые с остервенением и ненавистью стали его крушить и вместе с ним тех оставшихся стариков и старух, которым запретила, по-сути, выезд из города. И вот эти боевики, передвигаясь внутри города туда-сюда, ускользаемые от ударов российских войск, которые также наносят свои удары по этим боевикам, которые были только здесь, но они уже в другом, крушат всё. Какое кощунство! Да к тому же включают имитатор, эту адскую машину, постоянно действующую на нервы, а после говорят (дудаевцы), что это, мол, дело рук России.
