Николай Харламов - Трудная миссия
Когда посыльный принес два билета с вензелями и королевским гербом, мы с женой (к тому времени она была уже в Лондоне) невольно улыбнулись. Английский король и ею правительство приглашали на прием - и по какому случаю! - по случаю Дня Красной Армии.
Был сорок второй год. Завершалась Московская битва.
Зимнее наступление Красной Армии произвело огромное впечатление на всех англичан. А собственно, почему бы и не произвести? Ведь к тому времени английская армия не выиграла ни одного сражения - ни на суше, ни на море.
Мы оделись по случаю приема, как и положено, во все новенькое. Подъехали к воротам Букингемского дворца. Там уже стояло множество машин с дипломатическими номерами всех стран.
Прошли анфиладу комнат, украшенных картинами известных мастеров живописи, осмотрели тронный зал. Нас сопровождали придворные, которые то и дело отвешивали вежливые полупоклоны.
По лестнице, минуя шеренги низкорослых королевских гвардейцев в черных шапках и красных гусарках, поднялись в зал приемов, где король Георг VI высокий, представительный мужчина в белом кителе и эполетах, его жена и принцессы пожимали руки прибывшим гостям. Кстати, одна из принцесс позже стала королевой Великобритании Елизаветой II.
Однажды мне позвонил морской министр Александер и сообщил, что сотрудники советской военной миссии приглашены в клуб старых консерваторов.
"А стоит ли ехать?" - усомнился я. Посоветовался с И. М. Майским.
- А почему бы и пет! - воскликнул он. - Прекрасный случай еще раз изложить твердолобым нашу позицию и заодно доказать им преимущества немедленного открытия второго фронта.
Довод меня убедил. В назначенный день и час мы вместе с Александером отправились по указанному адресу. Машина остановилась на узкой улочке у затемненного дома с тяжелой дверью. В холле нас встретил какой-то высокий джентльмен. Мы поднялись за ним по лестнице, устланной толстым ковром, на второй этаж.
- Большая честь для нас, Николай Михайлович, - иронизировал кто-то из членов миссии. - В этот клуб нет доступа даже молодым консерваторам.
В большом зале находились пожилые джентльмены.
Надев пенсне, висевшие на шнурках, они начали рассматривать представителей миссии.
Александер представил нас, поочередно подводя то к одной, то к другой группе консерваторов. Последовали поклоны, учтивые слова. Теперь уж не могу перечислить всех:
в зале было человек восемьдесят. Запомнились Уркваит, Детердинг, Биркенхед, Хикс, Саймон, Галифакс, Хор. Словом, это был тот самый синклит, который совсем недавно проводил политику "умиротворения" с Гитлером. Думаю, что им искренне хотелось потолковать со "странными большевиками", а заодно выудить какую-нибудь информацию, с тем чтобы использовать ее против правительства Черчилля - Идена. Не сомневаюсь, что одной из причин этого приглашения была и мода на нас, советских людей.
После обмена любезностями раскрылась дверь в банкетный зал. Нас пригласили к столу.
В стране была уже введена карточная система. Но, разумеется, этого клуба она не коснулась: ведь здесь, зримо или незримо, присутствовала старая аристократическая Англия, ее представители, все еще оказывающие определенное влияние в парламенте и прочих политических кругах.
Вначале все шло гладко. Пили за победу союзного оружия, за русских гостей, за храбрость русского солдата. Но постепенно протокольная сдержанность стала таять, разговор перешел в открытую дискуссию как по общим политическим, так и военным вопросам. Разумеется, правые консерваторы не хотели понимать правительство Черчилля, его намерение оказывать СССР экономическую и военную помощь. Мы же старались разбить доводы наших оппонентов.
Короче говоря, спор приобретал все более острый характер.
И вот гостеприимные хозяева начали бросать реплики с тем или иным намеком. И хотя беседа велась вежливо, изобиловала шутками и остротами, подтекст реплик был очевиден: правые консерваторы как огня боялись победы русских, усиления влияния коммунистов в послевоенном мире.
Мы, конечно, разъясняли цель антифашистской борьбы народов. А на шутки отвечали шутками.
Пришла пора расходиться. Но тут встал Александер и сердито бросил:
- Джентльмены! Вот вы сидите здесь и спокойно распиваете коньяк и виски. А между тем на полях России льется кровь. Опа льется и за будущее Великобритании. Вы называете себя патриотами, но не ударили палец о палец для общей победы. Чем разглагольствовать о политике, лучше бы сделать пожертвования для советского Красного Креста...
Старцы были изрядно смущены обвинением в их адрес и полезли в карманы за чековыми книжками. Встреча приняла неожиданный оборот. За каких-то четверть часа взносы составили солидную сумму. Возможно, щедрость хозяев объяснялась изрядной дозой принятых горячительных напитков.
Александер встал и, взмахом рук приглашая всех поддержать его, запел "Интернационал".
- "Вставай, проклятьем заклейменный..."- загремел его голос.
Вот уж, действительно, такого прецедента в истории этого клуба не было! "Интернационал", да еще в исполнении кого - первого лорда адмиралтейства!
Между тем старые консерваторы, не разобравшись, какое произведение звучит за их столом, начали было подтягивать Александеру. Но потом один за другим смущенно смолкли.
Чтобы нас не обвинили в красной пропаганде, мы, поблагодарив хозяев, поспешили к своим машинам.
5. СОГЛАШЕНИЕ О ПОСТАВКАХ
Продолжим, однако, рассказ о первом годе войны.
Пока мы врастали в английскую почву и старались сориентироваться в обстановке, произошло несколько событий, ставших вехами на пути создания антигитлеровской коалиции. В конце июля советник президента Рузвельта Гарри Гопкинс выехал в Москву. Перед этим он побывал в Лондоне, где совместно с членами английского правительства и военными руководителями вырабатывались общие планы ведения войны на ближайшее будущее. И посол Майский, и я были в курсе этих переговоров. Разумеется, в той мере, в какой нас информировал Иден.
Главное, что беспокоило союзников в это труднейшее для нашей страны время, - сумеет ли Советский Союз выстоять, принимая на себя удары гитлеровских армий. Нам было известно, что сам Черчилль придерживался по данному вопросу отнюдь не оптимистической точки зрения. Однако были и такие члены кабинета, как, например, лорд Бивербрук, которые считали, что Советский Союз не только продержится длительное время, но и в конце концов нанесет поражение Германии. Более того, Бивербрук был убежден, что СССР единственная сила в мире, способная покончить с гитлеризмом. Он решительно настаивал на немедленной помощи России, с чем выступал открыто.
