Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев
Россия и Австрия начали подготовку к войне, главной целью которой должно было стать «обуздание прусского короля».
Австрия и Россия только готовились к войне, а у Фридриха II было уже готово сто тысяч войска, и он говорил английскому посланнику Митчелю:
– Для меня нет другого спасения, как предупредить врага. Если мое нападение будет удачно, то этот страшный заговор исчезнет как дым. Как скоро главная участница так будет снесена, что не будет в состоянии вести войну в будущем году, то вся тяжесть падет на союзников, которые, конечно, не согласятся нести ее. Австрия хочет напасть на меня.
– Но вы, ваше величество, можете потребовать от нее объяснений.
– Из этого ничего не выйдет хорошего, – недовольно сказал прусский король. – Я получу только оскорбительный ответ.
– Чем высокомернее будет ответ, тем лучше. Вы на нем не успокоитесь, только Европа должна будет убедиться в мирных расположениях с вашей стороны и враждебных со стороны австрийской.
– Нет, – резко возразил король. – Это не поможет, а только испортит дело. Вы не знаете этих людей: они еще больше загордятся, а я им не уступлю.
Король прусский верно разгадал политические интриги Австрии, неподготовленность к войне России, хитрую осторожность Франции и решил первым напасть на своих неприятелей. «Было вероятно, – признавался он в своих мемуарах, – что в этом году враги Пруссии не начнут войны, ибо петербургский двор хотел отложить ее до следующего года, и было очевидно, что императрица-королева будет дожидаться, пока все ее союзники приготовятся напасть на прусского короля соединенными силами. Эти соображения повели к вопросу: что выгоднее – предупредить неприятеля, напавши на него сейчас же, или дожидаться, пока он кончит свои великие сборы. Как бы ни решен был этот вопрос, война была одинаково верна и неизбежна; итак, надобно рассчитать – выгоднее ли ее отложить на несколько месяцев или начать сейчас. Король польский был одним из самых ревностных членов союза, который императрица-королева образовала против Пруссии. Саксонское войско было слабо, в нем – около 18 тысяч человек; но было известно, что в продолжение зимы это войско должно было увеличиться и что хотели его довести до 40 тысяч человек. Что касается страшного названия зачинщика войны, то это пустое страшило, пугающее только робкие умы. Не следовало обращать на него никакого внимания в таких важных обстоятельствах, когда дело шло о спасении отечества, о поддержании Бранденбургского дома. Задерживаться пустыми формальностями в таком важном случае было бы в политике непростительной ошибкой. При обычном течении дел не надобно удаляться от этих формальностей, но нельзя подчиняться им в случаях чрезвычайных, где нерешительность и медленность могли все погубить и где можно было спастись только быстротою и силой».
И прусское войско вторглось в Саксонию… Так началась война, которая продолжалась семь лет и получила в истории название Семилетней.
5 сентября 1756 года императрица в день своих именин пожаловала Алексея Разумовского, князя Трубецкого, генерал-аншефов Бутурлина и Апраксина в генерал-фельдмаршалы, главнокомандующим назначила Степана Федоровича Апраксина. Ни одного сражения не выиграли «молодые» фельдмаршалы, но преуспели в придворных «баталиях».
Тяжко приходилось главнокомандующему, совсем не подходила ему эта роль. Но Елизавета Петровна благоволила ему, канцлер Бестужев был с ним в дружеских отношениях, в молодые годы он участвовал под командованием Миниха в русско-турецкой войне. И долго главнокомандующий Апраксин не выезжал к армии из Петербурга в надежде на перемены при дворе. А перемен действительно ждали, потому что болезнь императрицы могла все круто повернуть в европейской политике: всем было известно, что наследник российского престола Петр Федорович был ярым сторонником Пруссии и Фридриха II, преклонялся перед его военным гением. Так что стоило ли спешить, если вот-вот должна была скончаться императрица. Но ей стало лучше, и к концу года стало ясно, что пора отбывать в Ригу, откуда предполагалось начать военные действия против прусского короля.
Апраксин оказался в положении между двух огней: императрица Елизавета Петровна требовала решительных действий против Пруссии, а малый двор, великокняжеский, был против этой войны, а значит, и против решительных действий. И ловкий царедворец попытался угодить и тем и другим и в итоге потерпел сокрушительное поражение. Но об этом в свое время. А пока…
Петр Румянцев весь 1756 год занимался подготовкой кавалерии к походу. Был в Ревеле, Петербурге, Риге… Принимал самое активное участие в формировании гренадерских полков. Резко высказывался в своих донесениях по начальству о плачевном состоянии нашей армии, особенно тех, кого предназначали в гренадерские полки: такой-то стар, такой-то слаб, такой-то мал ростом «и в том полку следственно быть не способными». Жестко требовал от подчиненных ему командиров полков исполнения своих должностных обязанностей. Так, командиру Нарвского полка Румянцев выговаривает за плохое состояние амуниции, ему давно необходимо было получить новые мундиры, «ношники капральские переломаны, топоры, которые сроком с прошлого 755 году и следовало быть новым, – старые, у хомутов войлочные подкладки худые…». Если офицеры полка не послушают его советов и не приведут в должное состояние свой полк, не заменят негодные вещи годными, а неспособных людей способными, то им грозит строгое взыскание.
Сформировав первый гренадерский полк, Румянцев рекомендует командиру полка строго следить за обучением солдат, рекомендует ему обратить внимание на военные экзерциции* с пальбою, как того требует новый строевой устав, опубликованный в декабре 1755 года: «…а притом во обучении той экзерциции пальбу производить не всегда с порохом, но примерами, имея только крайнее и прилежное смотрение, чтоб чрез частое тем примером употребление солдатство хорошую привычку взять могло, почему и без большого употребления совершенно обучиться, да и самым действом с порохом пальбу без помешательства производить могут…»
Забота о солдате, его боевой выучке, готовности в любой час выступить в поход – вот главное, что волнует молодого генерала. И в этом отношении особо примечателен ордер Румянцева командиру 1-го Гренадерского полка от 21 сентября 1756 года: командиру полка надлежит направить в Рижский магистрат своих людей со списками, в которых точно обозначить, сколько людей и лошадей нуждаются в зимних квартирах. «И когда полк первой гренадерской в повеленное время в кантонир-квартиры* вступит, то к самому зимнему пути изготовить под артиллерию и подо все полковые и разные тягости из отведенных лесов сани и содержать их во препорции каждого места и при востребовании, чтоб весь полковой обоз безошибочно на оные можно было поставить, также и равным образом все тягости и на летних ходах содержать же во всякой исправности; и если тогда что неисправно, то в самоскорейшем времени исправить, для чего при тех обозах потребное число мастеровых под присмотром нарочно определенного к тому исправлению офицера иметь, с подтверждением, что за неисправное состояние обозов не кто иной, как полковые командиры великого взыскания свободны не будут».
