Поль Зюмтор - Вильгельм Завоеватель
Менталитет барона той эпохи был исключительно мужским, и все человеческие отношения для него были окрашены мужскими чувствами. Реализация права мести, в котором все больше и больше ограничивались крестьяне, подпадавшие под юрисдикцию сеньоров, фактически становилась прерогативой баронов. Они затевали войны ради преследования представителей вражеских родов, захвата пленных и, не в последнюю очередь, ограбления территорий. Грабежи и бессмысленные разрушения, делавшие существование простого народа крайне шатким, в какой-то мере объясняют замедленность экономического развития. Людей на войне ждала двоякого рода участь: бедные подлежали истреблению, а богатых брали в плен для получения за них выкупа. Война нередко велась с единственной целью взять в плен того, за кого можно было выручить много денег. Не так поступал Вильгельм Завоеватель: он никогда не отпускал пленного противника, предпочитая кормить его в тюрьме до самой смерти, нежели освободить ради сиюминутной выгоды — своего рода признак политической зрелости.
Снаряжение воина XI века было простым и сравнительно легким. Пехотинец был защищен кожаным нагрудником, шлемом и маленьким щитом, а оружием ему могли служить длинный узкий меч, пика, боевой топор, лук или праща. Всадники носили тунику из конского волоса или кожи, иногда обшитую металлическими пластинами. Металлический, украшенный рисунком шлем в форме усеченного конуса защищал голову; к концу века шлем спереди стал дополняться носовой пластинкой, прикрывавшей часть лица. Ноги были обтянуты высокими сапогами — крагами. Продолговатый щит, достигавший полутора метров в длину, крепился к левой руке или свисал с седла. Главным оружием служил меч крестообразной формы — предмет почти мистического обожания. Короткое копье, использовавшееся в качестве метательного оружия, дополняло эту дорогостоящую экипировку, цена которой была сопоставима с ценой целого имения. Именно поэтому, по мере того как в течение XI века совершенствовалась техника оружейного производства, требования военной службы делали все более непреодолимой пропасть, отделявшую богатых, для которых война была единственным занятием, от прочих смертных. Видимо, далеко не у каждого сеньора был в доме полный комплект вооружения, а наиболее бедные из них имели в лучшем случае один хороший меч на всю семью. Однако самой дорогой частью военного снаряжения был конь — и сам по себе он стоил дорого, и недешево обходилось его содержание, поэтому он служил предметом гордости для своего владельца, порой даже предметом роскоши. Существовали хорошие местные породы лошадей, которых, например в Нормандии, разводили на воле. Першероны ценились не меньше, чем лошади из Аквитании: их большой вес давал им преимущество в атаке. Для улучшения породы ввозили арабских скакунов из Испании. Самцов не кастрировали, поскольку лучшим бое-вым конем считался жеребец. Глубокое седло, задняя лука которого охватывала поясницу, поддерживало всадника во время атаки. Стремена были еще редкостью и устраивались таким образом, чтобы наездник мог опираться на них прямыми ногами. Обладание боевым конем и всем, что к этому полагалось, создавало среди всадников, или, как их тогда называли, шевалье, тот тип отношений, которые делали их, даже в недрах сообщества вассалов, особой группой, что осознавалось и ими самими. Правда, традиционная церемония вручения оружия подростку, совершенно светская по своему характеру, тогда еще не считалась необходимой для придания законности несению военной службы, однако церковь стала предлагать обряд благословения меча, который превратился в XII веке в обряд посвящения в рыцари, своего рода таинство.
Вопреки расхожему представлению, не все сеньоры были шателенами, владельцами замков. Достаточно было иметь простое укрепление из земляного вала и деревянного палисада, чтобы оказаться в исключительном положении. Гораздо более серьезными сооружениями были старинные каролингские крепости, военные опорные пункты, которыми завладели бывшие начальники их гарнизонов. Воспользовавшись царившей анархией, не обладавшие соответствующими правами авантюристы понастроили множество замков, считавшихся незаконными (adultérins). Строители этих замков с их помощью надеялись нейтрализовать враждебное отношение к себе со стороны соседей и местного населения, поскольку каждый знал, что замок, изначально служивший местом убежища и защиты, рано или поздно становился неприступным притоном разбойников. Однако главным препятствием для строительства частных замков долгое время оставались технические трудности их возведения. Только самые богатые владели каменными башнями. До середины XII века типичный замок представлял собой деревянную башню, построенную на холме, естественном или насыпном, и окруженную по склону холма палисадом, а иногда дополнительно к этому еще и рвом. За этим палисадом располагались хижины обслуживающего персонала, печь, давильный пресс и часовня. Несколько десятков крестьян могли построить такое сооружение за пару недель. Материал, использовавшийся при строительстве крепости, подсказывал и тактику ее осады: прежде чем штурмовать, ее поджигали, осыпая зажженными стрелами.
Являясь одновременно жилищем и казармой, башня представляла собой мрачную тюрьму, жизнь в которой протекала в томительном однообразии. Внизу располагалось подземелье, а над ним — зал (salle), выше которого в наиболее благоустроенных крепостях были покои (chamber), которые в Нормандии назывались solier. На самом верху башни часовые несли сторожевую службу С одного этажа на другой поднимались через люки. В зал можно было попасть снаружи по лестнице. Со скамьями вдоль стен, плохо освещаемый через узкие окна зал чаще всего был единственным жилым помещением. Там ели, спали и коротали длинные зимние вечера. В покоях жили и работали, сидя за прялкой и ловя доносящиеся извне звуки, женщины, главным образом незамужние девушки: со дня обручения они обретали право спускаться в зал, где угощали напитками мужчин. Между затворницами покоев и обитателями зала возникали, несмотря на ревнивую бдительность матерей, отношения, питавшие раннюю французскую поэзию.
Замок в обществе XI века представлял собой наиболее эффективный дифференцирующий фактор, в частности, вокруг него группировались элементы, постепенно становившиеся публичной властью. К концу столетия он превратился в реальный административный центр территории, размеры которой редко превышали расстояние, которое пешеход мог пройти за день туда и обратно. Сеньоры, не сумевшие стать владельцами замков, отсеивались в ходе последующего общественного развития и не входили в будущее сословие знати. В то же время некоторые наиболее могущественные господа владели несколькими замками, которые они жаловали своим вассалам, тем самым выступая в роли государей.
