Дитрих фон Хольтиц - Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945
Период оккупации Бельгии
В период оккупации Бельгии, последовавший далее, наш полк использовался в различных воздушно-десантных операциях, которые мы осуществляли без ущерба для бельгийского сельского хозяйства в районе севернее города Антверпен. Нам часто выпадала возможность съездить в Роттердам на могилы наших солдат, похороненных рядом с солдатами голландской армии.
В то время я был назначен командиром полка, и мне посчастливилось сохранить под своим началом моих солдат. В должности командира батальона меня заменил призванный из резерва офицер, бывший на десять лет старше меня; я со спокойной душой вручил в его руки это подразделение, которым так дорожил, и никогда об этом не жалел, а мое доверие не было обмануто. Полковник, занимавший должность командира полка до меня, пользовался высочайшим уважением и в качестве награды за свою службу получил под свое начало егерскую дивизию. Впоследствии я старался еще больше развивать в полку дух боевого товарищества.
Наши отношения с мирным бельгийским населением сначала были довольно холодными и отстраненными. Однако, как всегда бывает между молодыми людьми, они постепенно стали менее натянутыми, более дружественными. Полагаю, национализм для простого человека – это нечто искусственное. Во всех европейских странах, по которым прошли наши войска, рядовые солдаты очень быстро устанавливали контакт с людьми из народа, и я глубоко убежден, что, если бы не политика высшего руководства, немецкий солдат не имел бы сегодня отвратительной репутации.
Конечно, когда страна считает, что подверглась агрессии, ее население на войну смотрит как на преступление, а на солдата неприятельской армии – как на врага, как на орудие судьбы, избежать которой невозможно. Однако со временем люди начинают по-разному относиться к отдельным солдатам противника как к индивидам. Само собой разумеется, мои заключения основываются на личных наблюдениях за поведением моих солдат – людей спокойных, несколько медлительных, которые в силу своего серьезного характера никогда ничего не разрушали по простому капризу и всегда проявляли понимание и сочувствие к чужим страданиям. В моем полку я ни разу не накладывал взыскания за неправильное поведение по отношению к гражданскому населению.
Позднее, когда я был командующим в Неттуно, под моим началом оказалась воинская часть, отступавшая с южной оконечности Италии; командир этой части погиб, и командовал ею один офицер, до того живший в других условиях. Несмотря на то что эта воинская часть была прекрасно вооружена, ее нельзя было использовать в серьезных боях, поскольку за время отступления ее солдаты потеряли всякое уважение к себе.
Мы придерживаемся мнения, что строгая дисциплина необходима для сохранения войск и всякое нарушение прав, всякое беззаконие, совершенное армией, в конце концов ударит по ней самой. Успехи, достигнутые в ходе суровой боевой подготовки, поддерживались в основном благодаря запрету солдатам вызывать к себе жен и детей. Это было не в традициях вермахта, даже когда он продолжительное время занимал значительные территории иностранных государств. Приезд семей к солдатам и офицерам оккупационных войск, а также установление гражданской и одновременно военной администрации всегда вызывают среди тех, кого это затрагивает, латентные конфликты, которые могут неблагоприятно повлиять на ситуацию. Естественно, в тот момент война еще не закончилась, и условия были иные; сейчас же войска наших бывших противников оккупируют нашу страну.
Можно отметить, что во все грозные времена человеческие отношения подвергаются суровым испытаниям, расшатывающим фундаментальные основы общества. К этому прибавляется любопытный психологический факт: женщины испытывают большее влечение к победителю, чем к побежденному. Материальная нужда может послужить извинением таких фактов, которые болезненно ранят солдата побежденной страны, поскольку он считает, что честно выполнил свой долг перед родиной, несмотря ни на что. С другой стороны, мы должны находить утешение в надежде на то, что совместное проживание с нежеланными гостями часто может создавать очень продуктивные связи, способствуя зарождению взаимопонимания между народами. Могу сказать, что я всегда чувствовал себя счастливым, когда командиры рот моего полка докладывали мне, что в адрес моих солдат приходили многочисленные письма из мест, где они раньше стояли постоем, поскольку я знал, что дружба, завязавшаяся через границы и часто продолжающаяся годами, помогает смягчать бесплодную ненависть между народами.
Глава 4. В должности командира полка во время вторжения в Россию
Подготовка
Я хочу в нескольких словах напомнить, что весной 1941 года наша дивизия была передислоцирована из Бельгии в район Магдебурга. Вскоре после этого мой полк получил приказ выступать. Это была одна из самых великолепных транспортных операций, которую я когда-либо видел в своей жизни. Весь полк с лошадьми, техникой и снаряжением погрузили на грузовики и отправили через Чехословакию на аэродром Асперн, возле Вены. Оттуда мы должны следовать дальше по воздуху, но тяжелое вооружение пришлось оставить в тылу.
Благодаря превосходной организации транспортная авиационная группа Морджика перенесла нас над Венгрией и Карпатами в Румынию. Словно по мановению волшебной палочки, все вокруг нас переменилось. Когда мы вышли из самолетов у южного склона гор, нас окружал не свежий, прохладный воздух северной весны, а тяжелая, душная атмосфера, наполненная пылью и незнакомыми ароматами. Однако все это лишь ненадолго отвлекло наше внимание. Наше задание было каким-то неопределенным. Пока полк размещался во временных казармах вокруг аэродрома, ежесекундно ожидая приказа продолжать движение, я вылетел в Софию за разъяснениями. Предполагалось наше участие в воздушно-десантной операции в районе Скопье. Однако ничего из этого не вышло, отчасти потому, что зарядил дождь, ливший целыми днями, отчасти потому, что ситуация в Югославии поменялась так быстро, что участие авиадесантного полка не потребовалось. В глубине души я этому радовался, поскольку из разговоров понял, что задание было сложным и даже невыполнимым; действительно, судя по разведданным, полученным позднее, нам предстояло садиться на ограниченной площадке, в центре расположения крупных сил противника, находившегося в состоянии боевой готовности. Солдаты не скрывали своего разочарования. На протяжении нескольких месяцев мы гостили у румын возле центра нефтедобычи – города Плоешти. Прибывшие остальные полки дивизии были размещены дальше. В принципе, задача нашего прибытия в нефтедобывающий район сохранялась. Хотя изначально мы предназначались для атаки с воздуха, нам приходилось действовать в качестве его защитников. Ожидалась высадка советских парашютистов. Потом опасались того, что Россия вступит в югославский конфликт, но скоро стало ясно, что наша задача изменилась, и нам предстоит участие в наступлении на Россию. Румыния проводила мобилизацию медленно, что было связано как с особенностями организации ее вооруженных сил, так и с распоряжениями ее руководства. С румынскими боевыми товарищами у нас установились очень теплые отношения после того, как мы сумели адаптироваться к темпераменту, языку и мышлению этой нации, так сильно отличающейся от нашей. Мы не должны были выглядеть надоедливыми и высокомерными оккупантами, хотя в целом на нас смотрели именно так. Я всегда обращал внимание молодых офицеров на необходимость понимать совершенно другой народ и признавать его достоинства. Мы присутствовали на совещаниях и совершали длинные инспекционные поездки. Эта страна оставалась для нас чужой, хотя солдаты неплохо ладили с местным населением. Также нам приходилось привыкать к расхлябанности в организации румынской армии, имевшей дело с гораздо более примитивным и менее зависимым от техники человеческим материалом, чем наша; армии, в которой в отношениях между офицерами и солдатами было много черт деспотизма. Тем не менее у нас сложилось впечатление, что к нам относятся хорошо.
