Владимир Сыромятников - 100 рассказов о стыковке
Многие из тех, кто был в 70–е годы помоложе, кто не занимал ключевые позиции в ЭПАСе, выросли и возмужали, и спустя 20 лет их инженерный, в том числе совместный, опыт сыграл большую роль. В НАСА, в Хьюстоне и на полигонном Мысе, в КЦК и в Дауни, на фирме «Рокуэлл» мне пришлось работать вместе со многими американцами, которые встречались на моем пути тогда, 20 лет назад, и которых я знал близко. Все они признавали ЭПАС важным периодом в своей космической биографии. В этой связи не могу не назвать Рэя Аджемяна, который в 1973 году начинал сбою деятельность как конструктор космических механизмов на фирме «Рокуэлл» и с которым мы тогда лишь познакомились. Зато в 90–е годы на своей фирме он уже играл ключевую роль в новом совместном проекте.
Обо всем этом мне еще предстоит рассказать.
Особо хочу вспомнить о командире «Аполлона» Т. Стаффорде, ветеране космических полетов 60—70–х. Вскоре после ЭПАСа он вернулся в свои родные Air?Force (ВВС) и получил вторую звезду на погоны, еще раз «побив» своего советского коллегу. Правда, Леонов (вместе с Кубасовым, конечно) тоже получил вторую «Звезду» (но лишь — Героя). Через несколько лет Стаффорд снова вернулся в НАСА. Двадцать лет спустя он остался Железным Томом, сохранив верность общему делу и дружбе. Ему пришлось возглавлять специальную комиссию НАСА, разбиравшую самые острые пограничные вопросы и даже конфликты. Ему доверяли и свои, и чужие, и это говорило само за себя.
Еще несколько слов о том, что приобрели обе стороны от совместного проекта. Прежде всего мы научились работать вместе. Эта наука сложилась из нескольких разделов, начиная от технических и организационных методов согласования интерфейсов во всех их проявлениях, от физических параметров до инструкций для космонавтов и астронавтов, а также для наземного персонала ЦУПа и МСС — центров управления, расположенных на разных континентах. Мы научились хорошо понимать друг друга, и не только в лингвистическом смысле. Мы осознали свои достоинства и недостатки, а главное — стали гораздо больше доверять друг другу.
Несмотря на жесткие ограничения нашей системы, у некоторых из нас установились товарищеские отношения с американскими коллегами, и хотя они оборвались практически сразу после ЭПАСа, все же оказались достаточно долговечными, по крайней мере для меня. Более того, взаимопонимание с американским космическим конструктором Кэдвелом Джонсоном сыграло большую роль 20 лет спустя, когда мы вместе инициировали новый совместный проект.
Заокеанские коллеги признали в нас достойных партнеров, с которыми можно и нужно работать. Кроме того, им было интересно с нами, и этот взаимный интерес основывался на профессиональных и общечеловеческих стимулах. Не случайно каждый раз американцы приезжали к нам в Москву и принимали нас в Хьюстоне с большим желанием. Недаром, каждый раз уезжая из Москвы, они надеялись вернуться сюда снова. Инженеры мечтали о новом интересном проекте.
Как известно, политическая ситуация в мире стала постепенно меняться после ухода со сцены президента Ричарда Никсона, который был, наверное, главным инициатором и движущей силой разрядки и который сам оказался ее жертвой. Оппозиция внутри страны с большой долей антисоветской направленности сумела побороть все остальные силы и совершить, казалось бы, невозможное. Воспользовавшись «уотергейтским» делом, Никсона добили на наших глазах жарким летом 1974–го. Дальше разрядка шла в основном по инерции, с нарастающим затуханием, сначала при преемнике Никсона Форде, затем уже при демократе Картере и, наконец, снова обернулась самой холодной войной при непримиримом республиканце Рейгане. Пик противостояния пришелся на начало 80–х, а тогда, в конце 1975 года, мы, наивные технари, все?таки надеялись, что начатое нами дело будет развиваться.
Если взглянуть на прошедшие периоды нашей жизни философски, то в этих приливах и отливах, в крутых политических зигзагах сотрудничества можно разглядеть и положительные стороны. В 60–е годы, в период лунной гонки, космонавтика и астронавтика накопили огромный потенциал, причем каждая развивалась самобытно. Это подготовило благоприятную почву для сотрудничества, на которой вырос ЭПАС. Потом космонавтика и астронавтика снова разошлись, выполняя свои внутренние программы. Американцы преуспели в создании системы многоразового использования «Спейс Шаттл». Главным достижением Советов стали ДОСы — долговременные орбитальные станции и длительные полеты космонавтов на них.
Когда 20 лет спустя обе страны вновь объединились, партнеры снова пришли в общую программу со своим багажом, со своими достижениями, в то же время нам всем чего?то не хватало. Стыковка снова оказалась посредине и в очередной раз стала не только средством, но и катализатором объединения.
Заключительный рассказ об ЭПАСе является, в каком?то смысле, введением в рассказы о следующих десятилетиях нашей жизни, когда мы работали врозь, и о новом периоде сотрудничества уже в 90–е годы.
Получилось так, что все эти годы в нас жил тот опыт и тот настрой, который мы приобрели в течение незабываемых пяти лет ЭПАСа. Когда пришло новое время, в новых проектах активную роль стали играть люди «Союза» и «Аполлона», в первую очередь у нас в России, в нашем КБ, в Подлипках, в городе с новым названием — Королев.
