Артем Драбкин - Мы дрались на бомбардировщиках. Три бестселлера одним томом
Политотдел полка возглавлял майор Михайлов Леонид Васильевич, бывший летчик. Это был добрейшей души человек, внимательный и отзывчивый. А инструктором политотдела, то есть парторгом полка, был бывший флагманский стрелок-радист капитан Иосиф Яковлевич Хинчин, награжденный орденом Боевого Красного Знамени еще в июле 1941 года. Оба они были, так сказать, настоящими комиссарами от авиации, заслуженными офицерами. Мы чувствовали, что они о нас заботятся, особенно об отдыхе и досуге. Ведь график поставки на фронт максимального количества самолетов был жестким – полеты были почти непрерывными. Поэтому хотя бы краткосрочный отдых был просто необходим. К тому же – молодость. Многим из нас было еще по двадцать – и особой популярностью, безусловно, пользовались танцы: местные партнерши шли нарасхват. Почти ежедневно шли кинофильмы. К тому же у нас талантливые мужики были: певцы, музыканты, артисты, плясуны, поэты, чтецы-декламаторы. Нашим признанным полковым поэтом был штурман старший лейтенант Кронид Обойщиков. Он об этих днях даже целую шуточную «перегоночную» поэму сочинил:
Похудевший, спички тоньше, уложив в мешок харчи,
Собирался перегонщик на работу из Тайнчи.
Нет, его не провожали ни семья и ни жена,
Лишь дорогу освещала казахстанская луна.
У нас был самодеятельный кружок на базе этого клуба. Мы поставили «Без вины виноватые» – серьезную драму Островского. В роли Григория Незнамова был флагманский стрелок-радист Василий Орел, а в роли Кручининой – жена начальника базы Комова. Роль Шмага играл начальник штаба полка – майор Пашин. Я же, как художник полка, был у них гримером. Все прошло на «ура», и мы побывали на гастролях как в окрестных поселках, так даже и в соседнем городе Кокчетаве.
– Вы сами рисовали на самолетах?
– Для меня было несчастьем, что я умел рисовать. Мой начальник связи капитан Лобалюк требовал, чтобы я все время был на полетах. Мне нужно быть на старте, а меня начальник штаба – хренак: чертить график, составлять что-то… За меня даже драчки были: «Что ты его забираешь? Он мне тут нужен, на полетах!» Рисовал я, конечно, много, все газеты оформлял. Способности были, почему потом и в архитектурный попал. Правда, на самолетах я ничего не рисовал.
– Приходилось возвращать самолеты?
– Обратно ничего не гоняли. О чем ты говоришь? Куда возвращать? Я вот о чем расскажу: в августе 1944 года приказом командующего ВВС ВМФ генерал-полковника авиации Семена Федоровича Жаворонкова из нашего перегоночного полка были направлены на фронт 5 экипажей для усиления вновь сформированного на Балтике 51-го минно-торпедного авиаполка, входящего в состав 8-й минно-торпедной Гатчинской Краснознаменной дивизии. И уже 22 сентября в районе Таллинна экипаж младшего лейтенанта Миши Борисова за 2 боевых вылета в течение одного дня торпедировал два крупных транспорта противника водоизмещением в 7 и 18 тысяч тонн. А в паре с Мишкой действовал экипаж младшего лейтенанта Сашки Богачева: ему очень везло, он в основном действовал как топмачтовик, расчищал дорогу. Экипажи, конечно, были слетанные и действовали слаженно. Помогло что? Они много летали во время перегона, уже выносливость выработалась – беспрерывно же летали. Отсюда у них и богатый пилотажный опыт, и машину они уже знали прекрасно. Командиры экипажей в полку были очень опытные. Из лучших могу назвать Мещерина, Буяненко, Крылова, Антоненко, Макарихина, Клементьева, Патратьева. Они учили тех, кто приходил из летных училищ. И, конечно, когда они на фронт попали, то по сравнению с ребятами, которые только с училища приходили, они были сильнее.
Почему «Бостоны» сыграли большую роль в морской авиации? До «Бостонов» были ТБ-3Б – «букашка», ДБ-3Ф – «эмка» так называемая, был Ил-4. Видел ты картину «Торпедоносцы»? Кстати, режиссер этого фильма очень точно северную обстановку передал, – он сам штурман, был на Севере. ДБ-3Ф – они горели очень сильно, и вооружение не очень, и скорость не та… «Бостон» же строился как фронтовой бомбардировщик-штурмовик. У него спереди стояли четыре 20-миллиметровые пушки и два крупнокалиберных пулемета «Кольт-Браунинг» калибра 12,7 мм, тоже 6 точек, плюс спарка таких же пулеметов стояла в кабине стрелка-радиста. У Мишки (он мне в свое время рассказывал) было как: вот он атакует, зенитный огонь сильный, он просто носик направлял, давал залповый огонь и сметал всю прислугу вместе со спаренными пулеметами. Очень сильно была вооружена машина! Она была очень маневренной, и скорость была больше, чем у ДБ-3Ф… Когда «Бостоны» на фронт попали, то они шороху много сделали. Машинами все владели безукоризненно, а значит, умели маневрировать под зенитным огнем. Топили транспорта, сторожевики, уничтожали железнодорожные эшелоны. Но за месяц из 27 экипажей 51-го полка 11 ушло на дно… И я еще понимаю, что ребятам помогло то, что это было уже ближе к концу войны: это 1944 год, немцев уже вроде начали гнать. Но все равно – там были страшные потери, страшнейший зенитный огонь! В наш 2-й перегоночный авиаполк в июне 1944 года с Дальнего Востока прибыла эскадрилья капитана Михайлова. Летчики быстро переучилась на А-20Ж, активно участвовали в перегонке самолетов по «Алсибу». В октябре 1944 года они перешли в 51-й авиаполк. Несмотря на весь их опыт, из девяти погибло пять экипажей, в том числе экипажи самого комэска капитана Михайлова и лейтенанта Иванова, одного из братьев-близнецов, летавших бок о бок в этой эскадрилье…
Полк участвовал в прорыве блокады Ленинграда, в освобождении островов Бьеркского архипелага и Финского залива, Моонзунда и прибалтийских республик, очень много – в Курляндской и Кенигсбергской операциях. Полк действовал по всей акватории Балтийского моря, его операции включали удары по Данцигской бухте и в апреле 1945 года – по Свинемюнде: там двадцать «Бостонов» А-20 в ударную группу входило. Потом «Бостоны» активно использовались и Тихоокеанским флотом: в том же 1945 году, в войне с Японией. Всего за войну у Борисова 13 потопленных кораблей и судов, последним он торпедировал старый линкор «Шлезиен» в Померанской бухте. Это последняя военная суббота, – по-моему, было 4 мая 1945 года. И Богачев столько же потопил, включая плавбазу «Мемель» вместе с подводной лодкой.
– Когда делали последние перегоны?
– Еще в 1945-м гоняли «Летающие крепости» Б-29 – я на них был, на обеих этих машинах, и внутри был. Их гнали по личному приказу Сталина. На основе их по сталинскому приказу потом стали выпускать Ту-4. 847 машин сделали, сдули один к одному! Пять таких машин за все время пришло. Когда одну из них посадили, из Владивостока приехал консул. Ребята-очевидцы рассказывали: их командир построил экипаж, их там 11 человек. Построил, консул буркнул что-то по-английски, повернулся и ушел. Наши знатоки тут же перевели: «Родина это вам никогда не простит».
