Григорий Грум-Гржимайло - По ступеням «Божьего трона»
Весна идет, и с каждым днем появляются все новые и новые типы растений: начинает подыматься, цепляясь за камыш, Cynanchum acutum L., и, точно подражая ему, обвивают кусты и лезут вверх или же стелются по земле ломонос (Clematis) и повилика (Convolvulus), выползают трубочки ревеня (Rheum leucorhysum Pall.) и касатиков (Iris ensata Thunb.), вылистывает свои ветви Zygophyllum Potanini Maxim., распускаются одуванчики; а дальше под прикрытием камней и кустов и по краям рытвин и оврагов, на миниатюрных лужайках, притулившихся кое-где в расселинах гор, разрастается целый мир других трав и нежных цветов: Viola sylvatica var., rupestris Rgl., горечавки (Geniiana sp.), лютики(Ranunculus sp.), камнеломки (Saxifraga sp.), Sisymbrium, Cistanche salsa С. A. Mey, различные астрогалы, полыни, злаки (Triticum sp.), Allium, Arnebia, Malcolmia, Sedum и, вероятно, не малое число иных форм, быстро уступающих засухе.
Уже в апреле начинает цвести Atraphaxis (A. lanceolata var. divaricata Ledb.) и выпускать свои оригинальные, мелкие и сухие, как у иммортели, цветки Calligonum, a за ними в некоторой постепенности следуют и другие кустарниковые породы Бэй-Шаня; в середине мая зацветает карагана (Caragana pygmaea var. arenaria Fisch.), в конце этого месяца чингиль (Halimodendron argenteum Fisch.); вообще в мае, несмотря даже на частые утренники[246], флора Бэй-Шаня должна представляться во всей красе своего полного развития.
Вероятно, уже в середине лета засуха кладет предел производительной силе многих растений. Одно за другим отцветают они, желтеют и превращаются в трупы. В конце августа все уже желто, и ветер ломает и сносит остатки растений. В сентябре жизненные соки сохраняют только немногие экземпляры, да и те ютятся в теневых, хорошо защищенных местах. Из них могли быть определены нижеследующие виды: Zygophyllum Potanini Maxim., Tribulus terrestris L., Peganum harmala (var.?), Libanotis jeriocarpa Schrenk, Inula ammophyia Bge, Aster alyssoides Turcz., Gypsophila acutiаolia var. Gmelini Rgl., Astragalus sp., Anaphalis nubigena var. intermedia Hook, (f?), Sophora alopecuroides L., Artemisia fasciculata M. В., A. dracunculus L., A. commutata Bess., A. fragrans var. subglabra Winkl., Saussurea japonica var. intermedia Maxim., Scorzonera mongolica Maxim., Pleurogyne carinthiaca Gris., Arnebia tibetana Kurz., A. fimbriata Maxim., A. cornuta var. grandifiora Trautv., Statice aurea L., Anabasis brevifolia C. A. M., A. aphylla L., Halogeton arachnoideum Mog.-Tand., H. glomeratum С. A. M., Sympegma Regeli Bge., Kochia mollis Bge. и Rheum leucorrhysum Pall.
После этой небольшой экскурсии в область флоры Бэй-Шаня возвращаюсь к прерванному описанию пути 13 сентября.
За яшмовой грядой потянулись песчанистые глины урочища Долон-модон. Последнее характеризуется семью тограками (Роpulus euphratica D. С.), коим и обязано своим монгольским названием – «семь деревьев», у китайцев же оно известно под именем Гин-ван-ча.
Отсюда хребет Лу-чжа-цзин уже ясно виден. Он кажется темно-зеленым, каким в действительности и оказывается, будучи сложен на своих южных склонах исключительно из яркозеленых пород – порфиров и кварцевого и глинисто-кремнистого сланцев, покрытых от времени темной, местами буро-фиолетовой коркой. По яркости красок и богатству оттенков это, несомненно, самый красивый из хребтов Бэй-Шаня.
Добираясь, однако, до этого зеленого массива, составляющего, как мне кажется, лишь отрог более высокого темно-фиолетового Кукэ-сана-ола (о котором ниже), я встретил целый ряд обнажений, начавшихся гранитом и закончившихся кварцитом, непосредственно предшествующим хребту.
Вступив на последний широким логом, мы вскоре достигли циркообразного его расширения, а затем полезли на замыкавший его с севера утес, который обращает на себя внимание своими глубокими впадинами выдувания. Порода, слагающая утес, – крупнозернистый, роговообманково-хлоритовый гранит, почти зеленый в сторону цирка и красный в ущелье, в которое мы спустились с невысокого перевала. Это ущелье очень узко и, рассекая главную массу хребта, выводит в новое циркообразное расширение, в центре которого вырыт колодец Лу-чжа-дунь.
В ущелье, очень живописном, вправо от дороги переходящем в лощину, я нашел очень богатую, для Бэй-Шаня конечно, флору. Господствовал кипец, но среди него я собрал в экземплярах, годившихся для гербария, следующие виды растений: Aster alyssoides, Anaphalis nubigena var. intermedia, Saussurea japonica var. intermedia, Libanotis eriocarpa, Inula ammophyla, Pleurogyne carinthinaca, Gypsophila acutifolia var. Gmelini, Arnebia tibetana, Artemisia fasciculata, A. commutata и множество других, как Аllium, Astragalus, Sedum, Sisymbrium, не считая мелких злаков (Triticum). По песчаному дну ущелья, вдоль плоского русла с еще влажным песком, а затем у колодца попадались, кроме караганы (Caragana pygmaea var. arenaria), солянок и чия, Artemisia dracunculus, Kochia mollis, Halogeton glomeratus, H. asrachnoideum, Scorzonera mongolica и Sympegma Regeli.
Колодец вырыт среди помянутого русла, имеет около 2 м глубины и содержит пресную, как кристалл чистую воду. Почва кругом песчаная и обилует щебнем и крупными отторженцами красного и зеленовато-красного гранита, зеленых порфиров и диорита. Абсолютная его высота 6660 футов (2030 м), по определению же Обручева – 6298 футов (1919 м)[247]. Исходя из этой цифры, думаю, что гребень центральной массы хребта Лу-чжа-цзин имеет не менее 7500 футов (2286 м) абс. выс.
Здесь в ночь с 13 на 14 сентября мы испытали первый мороз; в дальнейшем же, пока мы оставались в Бэй-Шане, не проходило дня без утренних заморозков.
Утро 14 сентября было пасмурное; дул порывистый ветер с юго-запада, заставивший нас вспомнить о полушубках. Впрочем, непогода продолжалась недолго, и уже к полудню ветер стих и небо очистилось.
От колодца Лу-чжа-дуня к северу дорога пошла широкой долиной среди пониженной части хребта, разбившегося здесь на отдельные холмы и гряды; последние состояли целиком из роговообманковых красных и зеленых гранитов, прорезанных жилами зеленокаменных пород. На четвертом километре хребет кончился, и впереди обозначился новый хребет Кукэ-сана-ола, невысокий в том месте, где его переступает дорога, но грандиозный на западе, где к нему примыкает массив Лу-чжа-цзин.
В его предгорьях прежде всего обнажился серый глинисто-кварцевый сланец, прорванный во многих местах жилами диорита, а затем бледно-красный гранит. Того же цвета гранит (роговообманковый) слагает как неглубокую седловину хребта, так и всю массу его северных склонов.
На всем этом протяжении растительность была довольно обильная. Преобладал чий, но попадалось немало и кустарных форм – Ephedra, Caragana, Reaumuria, Calligonum, Kaiidium, Eurotia ceratoides; местами выдавались глинистые площадки, поросшие полынью, среди коей виднелись Aster, Arnebia, Kochia; кое-где мелькали своими метлами Calamagrostis, по щебню стлал свои пурпуровые, уже ветхие и истрепанные листья Rheum leucorrhysum и по водостокам, служа им бордюром, взбирался на крутобокие скалы кипец.
Такой же характер растительности встретил нас и на северном склоне хребта Кукэ-сана-ола, где мы прошли мимо двух колодцев – в одном (Шибэн-гоу; у Обручева – Ши-пын-коу) и шести (Я-мынь-шоу) километрах от перевала. Зато животный мир как здесь, так и во всей пройденной части Бэй-Шаня, поражал своей бедностью. Необыкновенно мало попадалось нам птиц как по числу видов, так и особей, так что, кроме обычных жителей пустыни – Corvus corax L., Podoces hendersoni Hume, Saxicola isabellina Gretzschm., Passer montanus L., P. stoliczkae Hume и Syrrhaptes paradoxus Pall., – почти что и назвать нечего. Мы видели однажды Gypaёtus barbatus L., неоднократно – соколов, стрижей и горлиц; был случай, что я натолкнулся на стайку вьюрков (Montifringilla sp.), но это, кажется, и все.
![Матвей Курилкин - Будни имперской стражи[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)