Иван Майский - Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы)
26 мая пришел ответ из Москвы: Советское правительство заявляло, что готово принять Криппса, но не в качестве «посла со специальной миссией» для обсуждения проблем англо-советской торговли, а в качестве регулярного «посла Его Величества» (английский посол в Москве Сиидс в начале января 1940 г. демонстративно уехал в «отпуск» на родину, и неизвестно было, вернется ли он вообще в СССР). Галифаксу наша позиция очень не понравилась, он предлагал разные компромиссы, но в конце концов вынужден был уступить.
В первых числах июня статус Криппса как регулярного посла британского правительства был согласован, но тут возник другой вопрос: как доставить Криппсу ставшие теперь необходимыми верительные грамоты, ибо к этому моменту немцы уже начали наступление на Париж, и авиалиния, которой за десять дней перед тем воспользовался Криппс, перестала действовать. Оставался еще путь в Афины через Америку или Балканы, но он был очень сложен, а время не ждало, и Криппсу надо было стать британским послом в Москве немедленно. Как же быть?
Батлер долго ломал голову над этой проблемой и наконец поделился со мной своими затруднениями.
— Ничего не может быть легче, — успокоил я его, — пошлите верительные грамоты по телеграфу.
— А ваше правительство, — опасливо спросил Батлер, — примет телеграфные верительные грамоты? Я рассмеялся и ответил:
— Конечно, примет! Можете на этот счет не беспокоиться.
На лице Батлера проступило выражение колебания. Что-то его продолжало смущать, но что именно, он не говорил. Потом он осторожно произнес:
— Я должен посоветоваться с моими экспертами. Из глубин Форин оффис появился какой-то седовласый муж весьма почтенного вида, и Батлер рассказал ему, в чем дело,
— Нет, это невозможно! — категорически отрезал эксперт.
— Но почему? — с недоумением спросил я.
— За всю почти двухсотлетнюю историю Форин оффис, — безапелляционно разъяснял эксперт, — не было прецедента, чтобы подпись короля передавалась по телеграфу (британские верительные грамоты подписываются королем).
— Вот видите, — многозначительно заметил Батлер.
— Ваш аргумент, — обратился я к эксперту, — меня ничуть не убеждает… Пусть в истории Форин оффис такого случая не бывало, но ведь в истории человечества не бывало и такой войны, как нынешняя. Надо идти в ногу со временем, и вы, англичане, иногда это умеете делать… Вот пример: раньше здание парламента освещалось свечами, а сейчас в нем горят электрические лампочки… Следуйте примеру парламента и отправьте верительные грамоты Криппсу по телеграфу.
Эксперт, однако, оказался большим упрямцем, а Батлер молчал и с почтением посматривал на эксперта. Это была еще одна иллюстрация на тему о взаимоотношениях между английскими парламентариями и чиновничьим аппаратом. Внутренне я смеялся, но надо было все-таки находить какой-то практический выход из положения. Тогда я предложил:
— Изготовьте верительные грамоты Криппсу, официально пришлите их мне в советское посольство, я так же официально уведомлю вас об их получении, а затем уже сам я передам содержание верительных грамот в Москву по телеграфу. Оригинал же отправлю в Народный комиссариат иностранных дел, когда представится оказия.
Лица моих собеседников внезапно просветлели, а Батлер воскликнул:
— Вот и прекрасно: мы действительно так и сделаем!
В результате Криппс спустя несколько дней стал британским послом в Москве и 1 июля был принят Сталиным, которому он передал личное письмо Черчилля. В своем письме британский премьер говорил (как современно это звучит!), что, несмотря на всю разницу систем, господствующих в Англии и СССР, отношения между ними в области международных проблем могут быть «гармоничными и взаимно выгодными» и что Англия твердо решила бороться против гегемонии Германии, которая угрожает Европе.
Несмотря, однако, на эти ободряющие слова, «гармоничных и взаимовыгодных» отношений никак не получалось, ибо мировая, а особенно европейская обстановка тогда была полна таких сложностей и противоречий, что делала очень трудной не только серьезное улучшение, но даже простую нормализацию политических и экономических контактов между обеими странами. Для того чтобы дать некоторое представление о характере имевшихся трудностей, приведу только один пример.
Как известно, летом 1940 г. Эстония, Латвия и Литва вошли в состав СССР. 15 августа того же года я посетил Галифакса и от имени Советского правительства просил его принять меры к ликвидации британских миссий и консульств, существовавших раньше в Прибалтике, а также к упразднению бывших прибалтийских дипломатических представительств в Англии. Галифакс уклонился от прямого ответа на мой демарш и вместо этого пустился в длинные рассуждения на тему о том, как следует квалифицировать действия СССР в отношении прибалтийских государств: агрессия это или не агрессия? В итоге Галифакс приходил к выводу, что действия СССР приходится рассматривать как агрессию со всеми вытекающими отсюда выводами.
Слушая британского министра иностранных дел, я думал — как лучше всего реагировать на его аргументацию. Разумеется, я легко мог бы облечь свой ответ в столь разумные и привычные для нас марксистско-ленинские формулы, они настолько общеизвестны, что едва ли есть необходимость их повторять, однако из долгого опыта я знал, что люди, подобные Галифаксу, их совершенно не воспринимают. Эти формулы отскакивают от их сознания, как от стены горох. А мне важно было сказать Галифаксу что-либо такое, что могло бы воздействовать на его разум и его чувства и толкнуть его на некоторые практические шаги для ликвидации британских дипломатических представительств в Прибалтике и балтийских дипломатических представительств в Англии. Надо было поэтому найти такой язык, который был бы понятен Галифаксу, и облечь мои аргументы в такие конкретные образы, которые что-то говорили бы его мышлению и фантазии.
— Вы знаете, лорд Галифакс, — начал я, — что я сибиряк… Так вот, позвольте мне рассказать вам сказку о сибирском крестьянине… В одной деревне проживал крестьянин по имени Иван. Он тяжело заболел, и соседи решили, что ему суждено умереть… Тогда, не дожидаясь кончины больного, один сосед взял и увел к себе его лошадь… Другой сосед взял и увел к себе его корову… Третий сосед взял и утащил у него плуг… Но случилось неожиданное: больной крестьянин выздоровел и увидал, что за время его болезни сделали соседи. Тогда он пошел к первому соседу и сказал: «Отдай мне мою лошадь». Сосед стал сопротивляться. Крестьянин крепко стукнул его и забрал свою лошадь. Потом крестьянин пошел ко второму соседу и сказал: «Отдай мне мою корову». Второй сосед, видя, что случилось с первым соседом, пошумел, поругался, но в конце концов отдал корову без драки. Потом крестьянин пошел к третьему соседу и сказал: «Отдай мне мой плуг». Третий сосед после опыта первых двух уже не рискнул даже ругаться и просто вернул плуг его прежнему владельцу… Так вот, лорд Галифакс, кто же, по-вашему, тут агрессор: крестьянин Иван или его соседи?
