Арнольд Шварценеггер - Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история
«Арнольд пытается разобраться с дефицитом в пятнадцать миллиардов долларов, а профсоюзы требуют дополнительных денег, – пробовала объяснить Мария. – И в своей избирательной кампании он обещал реформы, которые сейчас и пытается провести. Конечно, профсоюзы этим недовольны! Мне понятна ваша позиция, но я также понимаю заботы Арнольда». Она чувствовала себя крайне неуютно, оказавшись под перекрестным огнем.
У меня тоже постоянно звонил телефон. Крупные бизнесмены и консерваторы твердили мне: «Мы понимаем, что эти Кеннеди пытаются уговорить вас пойти на попятную, но помните, что мы должны несмотря ни на что продолжать битву». Мысль о том, что я живу в одном доме вместе с врагом и сплю с ним в одной постели, приводила их в бешенство. Можно было буквально услышать мысли ультраправых: «Твою мать, да это все равно как если бы Калифорнию прибрал к рукам Тедди!»
А за кулисами переговоры продвигались судорожными рывками. Мне приходилось очень трудно, не только из-за яростных нападок профсоюзов, но и потому, что многие члены моей команды не соглашались со мной. Пэт Клэри и другие ветераны-республиканцы скептически относились к нашим шансам усадить профсоюзы за стол переговоров и требовали проводить более твердую линию. Казалось, они рвались в политическую драку еще больше меня.
Вместо того чтобы с ними спорить, я обошел их стороной и начал действовать лично, встречаясь с глазу на глаз с лидерами профсоюза учителей, бывших моими союзниками во время кампании за программу внеклассных занятий, хотя теперь казалось, что это было целую вечность тому назад. Я наводил мосты к профсоюзам полицейских и пожарных, с которыми также успешно работал в прошлом. И я заручился содействием своего друга Боба Хертцберга, бывшего спикера ассамблеи, демократа, чтобы он устроил тайную встречу со спикером ассамблеи Фабианом Нуньесом.
Все эти переговоры принесли результаты, особенно встреча с Нуньесом, которая состоялась не в Сакраменто, а во дворе моего дома. Моей целью была выработка компромиссных мер, что позволило бы избежать референдума. После чего я собирался снимать одно за другим свои предложения с референдума, работая с законодателями по осуществлению реформ, или заменять их на компромиссные варианты предложений, согласованные со всеми сторонами.
Государственный секретарь Брюс Макферсон, республиканец, предупредил нас, что крайним сроком для внесения исправлений в предложения на референдум является середина августа. Этот срок подошел, и мы с Фабианом уже были близки к тому, чтобы заключить соглашение. Однако у нас на пути еще оставались два препятствия. Некоторые профсоюзы продолжали упрямиться, хотя я и готов был пройти им навстречу больше половины пути. Не сомневаюсь, их политические советники указывали на результаты опросов общественного мнения и спрашивали: «Зачем идти на компромисс сейчас, когда можно будет сокрушить его на специальных выборах?» Профсоюзы уже истратили 160 миллионов долларов на кампанию против меня; они ощутили вкус крови. Внезапно львы увидели, что могут сожрать укротителя. Щелчок бича их больше не пугал.
Вторая проблема заключалась в моем штабе, который по-прежнему не верил в то, что профсоюзы когда-либо заключат соглашение. Мои помощники также считали, что я поставил перед собой столько задач, что просто физически не успею их выполнить в срок. Мне повторяли, что правительства так не работают: вперед так быстро никто не идет. Мы с Фабианом неслись во весь опор, стремясь заключить соглашение вовремя, чтобы можно было отменить специальные выборы. После переговоров, продолжавшихся целые сутки, мы пришли к соглашению, – но тут государственный секретарь оглушил нас известием о том, что уже слишком поздно: законодатели не успеют проголосовать за законы до того, как настанет срок рассылать по почте бюллетени тем избирателям, которые находятся за пределами штата. Специальные выборы состоятся; обратного пути уже не было.
Специальные выборы привлекли внимание профсоюзов госслужащих всей страны. Не успел я опомниться, как о них уже написали «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» и «Уолл-стрит джорнал», а вскоре эту тему подхватила и зарубежная пресса. Это была самая большая политическая сенсация, рожденная в Калифорнии, после отзыва Грея Дэвиса, но только сейчас испытанию подвергалась уже моя власть. Я не рассчитывал на такую грандиозную схватку, однако в определенном смысле я был даже этому рад. Нам предстояло продемонстрировать американскому народу, как далеко готовы пойти профсоюзы, отстаивая свои интересы, даже если их дело было несправедливым.
Приехав в августе в Хайянис-Порт, где гостили Мария и дети, я встретился с Тедди Кеннеди.
– Если ты хочешь, чтобы я переговорил с главами общенациональных профсоюзов или принял еще какое-нибудь участие, – предложил он, – дай мне знать.
– Передайте им: я знаю, что они посылают деньги в Калифорнию, чтобы разгромить меня и мои предложения, – сказал я. – Попытайтесь успокоить их и объясните, что перемены неизбежны. И не только в Калифорнии, но и в каждом штате. Мы не можем и дальше продолжать обеспечивать эти крупные обязательства, когда у нас стало меньше денег.
Я постарался провести кампанию в поддержку своих предложений как можно лучше, однако нас буквально захлестнула рекламная кампания наших противников. Ассоциация учителей Калифорнии заложила здание своей штаб-квартиры в пригороде Берлингтона, чтобы выручить дополнительные десять миллионов долларов на нападки на меня. Все радиостанции были заполнены рекламными объявлениями с жалобами на то, что дела в Калифорнии стали еще хуже. Специальные выборы превращались в референдум о доверии мне. Арнольд не сдержал свои обещания. Арнольд подводит детей. Арнольд подводит стариков. Арнольд подводит бедных. Ассоциация расставила по всему штату рекламные щиты, гласившие: «Арнольд Шварценеггер – не тот, кем мы его считали». Профсоюз даже пригласил таких голливудских звезд, как Уоррен Битти и его жена Аннетта Бенинг, а также режиссер Боб Рейтер, принять участие в кампании против меня.
Мы также агрессивно собирали средства. Мы тратили деньги из резерва, отложенного на мою потенциальную избирательную кампанию 2006 года, и я даже внес восемь миллионов долларов из своего кармана. Но хотя нам удалось собрать 80 миллионов долларов, мы не могли противостоять деньгам профсоюзов. В конечном счете обе стороны потратили свыше 250 миллионов долларов, тем самым превратив этот референдум в самые дорогие выборы в истории Калифорнии.
