Джек Мэтлок - Смерть империи
По словам Черняева, сообщение, которое я принес 20 июня, лишь на мгновение озаботило Горбачева, хотя он и пошутил по поводу того, какие доверчивые люди американцы, А потом вспомнил, что накануне Евгений Примаков предупреждал его не слишком доверять КГБ и своей охране. Горбачев склонен был отмахнуться от подозрений Примакова, считая их порождением бюрократической ревности, но Черняев посоветовал президенту обратить на это внимание. Он сказал, что слышал сообщения о подозрительных передвижениях военных по Москве.
Тем не менее, несмотря на жесткую речь, произнесенную 21 июня в Верховном Совете, Горбачев не предпринял никаких шагов, чтобы помешать начальнику своей охраны участвовать в перевороте.
Бессмертных вернулся в Москву 21 июня и сопровождал Горбачева на другой день, когда тот возлагал венок к могиле Неизвестного солдата. Во время краткого пребывания наедине Бессмертных упомянул о своем разговоре с Бейкером в Берлине и спросил, получил ли Горбачев от меня сообщение. Горбачев сказал, что да, и добавил, что дал хорошую встряску «этим чинушам». Затем он спросил, упоминал ли Бейкер о том, на какое время намечен переворот, и Бессмертных ответил, что никакой даты упомянуто не было, но Бейкер сказал что–то вроде того, что «это может произойти в любой день». Бессмертных считал, что Горбачев понял, о ком в сообщении шла речь, но впоследствии выяснилось, что Горбачев, похоже, имел в виду руководителей группы «Союз», которых он критиковал в своей речи перед Верховным Советом.
————
Когда в марте 1992 года я попросил у Попова разрешение написать обо всем этом, он охотно дал согласие, а потом заметил, что пришел в ярость, узнав, что Горбачеву назвали имя источника. Ведь сообщение его предназначалось не для нашего пользования, а для Ельцина, и он положился на то, что нам можно доверять и мы это сообщение передадим. Тем не менее, глядя сейчас назад, он считает, что утечка, возможно, пошла во благо.
— Когда заговорщики узнали, что я получил информацию о заговоре, они посвятили в свои планы так мало людей, что не смогли должным образом осуществить переворот. Так что утечка вполне могла способствовать их провалу, — заключил он.
Что ж, возможно. Но это событие у нас еще впереди.
Бюрократы выигрывают еще один раунд
В то время как Явлинский и Эллисон работали над «Окном возможностей» (или «Великой сделкой») в Кембридже, бюрократы в Москве начали кампанию по сведению их усилий на нет. Несмотря на то, что Горбачев заверял Явлинского и Эллисона, что их проект будет полностью им поддержан, и несмотря на то, что Анатолий Черняев, когда они докладывали ему в середине мая, тоже сказал, что надо работать дальше, мы через несколько дней узнали, что Советский Союз официально запросил президента Буша и госсекретаря Бейкера о встрече в конце месяца с направляющимися в Америку Владимиром Щербаковым, первым заместителем Павлова, и Примаковым. Раньше Горбачев говорил Бушу по телефону, что направит Явлинского и Примакова для обсуждения новых идей, а теперь похоже было, что в Вашингтон поедут Щербаков и Примаков защищать «антикризисный план» Павлова, а Явлинский будет просто отодвинут в сторону.
Я тотчас отправился к Примакову обсудить ситуацию. Я сказал ему, что президент положительно отнесся к предложению Горбачева послать его и Явлинского в Вашингтон для обсуждения проекта, над которым Явлинский работал в Гарварде. Буш считал, что идеи Явлинского лягут в основу дискуссии, а присутствие Примакова указывает на то, что Горбачев поддерживает их. Хотя Горбачев, безусловно, имеет право послать кого угодно в Вашингтон, он должен, однако, понимать, что Буш не жаждет встречи с официальной делегацией, возглавляемой представителем премьер–министра.
Примаков сказал, что Явлинский войдет в группу, — они ведь вместе работали, — но главой делегации будет Щербаков. Я тогда спросил, какова же цель поездки группы, (Из телефонного разговора Буша с Горбачевым 11 мая мы поняли, что речь пойдет об обсуждении идей Явлинского, но в таком случае нет оснований делать Щербакова главой делегации.) Примаков ответил, что это задумано с целью помочь Горбачеву подготовиться к долгожданной встрече «семерки» в Лондоне: Горбачев хочет заранее проконсультироваться с Бушем и знать его реакцию.
— Отлично, — сказал я. (Воспроизвожу свои слова по записи.) — Я уверен, президент оценит желание проконсультироваться с ним. Однако вы и ваш президент должны знать одно — тут я скажу напрямик, чтобы избежать недопонимания: президент Буш и госсекретарь Бейкер заинтересованы главным образом в том, чтобы выслушать идеи Явлинского. Если присутствие Щербакова означает, что этим идеям дано официальное благословение, это произведет хорошее впечатление. Если же это маневр с целью отодвинуть Явлинского и всучить нашему правительству нечто вроде «антикризисной программы», то вы совершаете большую ошибку
Примаков заметил, что Горбачев не одобрит программы, которую его правительство не в состоянии выполнить. Если затевать экономическую реформу, ее надо проводить в сотрудничестве с правительством Павлова, а не в оппозиции к нему.
У меня захолонуло сердце. Значит, проведение реформ стало предметом бюрократической политики, чего следовало ожидать, но поддержка Примаковым Павлова огорчала. По всей вероятности, ему поручили на новом Горбачевском Совете безопасности заняться экономическими проблемами, чтобы найти новые подходы. Немало фактов — помимо высказываний Явлинского — свидетельствовало о том, что Горбачев недоволен «антикризисной программой» и готов искать альтернативы. Однако похоже, что его специальный уполномоченный Примаков присоединился к бюрократам.
Я ответил — наверняка не без яда в голосе, — что план реформ, если его хотят выполнить, конечно же, должен быть поддержан правительством, но если он, Примаков, советует своему президенту ехать в Лондон с чем–то похожим на «антикризисную программу», надо ждать беды. Лучше Горбачеву вообще не ехать в Лондон, если у него в портфеле нет ничего более существенного, Я горячо рекомендовал Примакову сделать все, чтобы Явлинский имел возможность изложить свои идеи президенту Бушу и другим официальным лицам в Вашингтоне и внимательно выслушать их реакцию. Тогда ему легче будет советовать Горбачеву, какой подход может принести наибольшие плоды в Лондоне.
Не желая тратить время на бесполезную встречу, президент Буш снова позвонил Горбачеву и подчеркнул, что хочет выслушать Явлинского. Тем не менее это не помешало Примакову свести к минимуму участие Явлинского в совещаниях в Вашингтоне. Соответственно, они оставили у всех дурной привкус и подорвали слабую надежду Вашингтона на то, что Горбачев хочет, наконец, пойти на экономические реформы, которые могут быть хоть в какой–то мере успешными.
