Василий Топильский - Розы на снегу
Моисеенко полз по щетинистому склону холма. Иногда на секунду замирал, слушал. Впереди замаячила фигура часового. Она то растворялась в темноте, то появлялась. Сергей решил подползти к месту поворота, а когда часовой повернется, чтоб идти назад, прыгать.
В голове маятником отстукивали мерные шаги. Вдруг часовой остановился. В ту же секунду Сергей прыгнул. Но часовой опередил его. В упор — короткая автоматная очередь.
Молниеносно повернувшись, Моисеенко скрылся в темноте. Он бежал вниз по холму, как сотни раз пробегал здесь мальчишкой, раскинув руки, будто летя, и, казалось, земля помогала ему. Совсем не трудно бежать. Вот и болотце — как быстро! Кустарник мешает. Быстрее! Вдруг ноги подогнулись…
— Я дойду… — казалось, проговорил Сергей, но голоса своего не услышал…
* * *…Глухое это место — Сергеевская боровина. Не всякому удается туда пройти. В ту майскую ночь закопали партизаны здесь тело своего командира…
Теперь он похоронен в поселке Идрица на перекрестке больших дорог. А боровину так и зовут Сергеевской.
Оставшиеся в отряде Сергея Моисеенко бойцы вскоре ушли в белорусские леса. Храбро сражались они в отряде Дубняка (конспиративное имя П. М. Машерова, ныне первого секретаря ЦК КП Белоруссии).
Живет в Башкирии и продолжает учительствовать Разитдин Инсафутдинович Инсафутдинов (Александр Иванович Мелихов). На Дальнем Востоке обосновался Степан Корякин. Из братьев Кичасовых в живых остался Борис Андреевич. Живы и здоровы Петр Андреевич Власов, Анастасия Терентьевна Власова, Евгений Михайлович Мелихов, Терентий Максимович Пузыня и его сестра Евгения Максимовна.
Жива и Мария Николаевна, мать героя. До 1944 года Мария Николаевна находилась в партизанском отряде. Из девушек в живых остались Ира Комарова (Гвоздева) и Валя Дождева. Схваченная фашистами вскоре после гибели Сергея, была расстреляна Надя Федорова. Погибли смелые разведчики Володя Селявский и Илья Михайлов. Из всей семьи кузнеца Михайлова в живых остался только Федор Степанович, чудом спасшийся из-под расстрела.
…Все хранит память людская. На земле себежской много ходит легенд о маленьком сергеевском отряде. Потом появились в тех местах крупные партизанские отряды. Но к сергеевскому — любовь особая, он был одним из первых.
Юрий Ястребов
РЯДОМ С «ЧАЙКОЙ»
Яков Ефимович кладет на стол большущий сверток и неторопливо его разворачивает. В свертке — газетные вырезки, фотографии, тетради с какими-то записями, письма. Писем много.
— Вот видите, какую переписку веду, — говорит он. — И все больше со школьниками. Пришлось даже специальный реестрик завести.
Я смотрю на аккуратно разграфленные тетрадные листы… Архангельская область, Астраханская, Вологодская, Оренбургская, Псковская… Каких только адресов тут нет!
Почему же так много писем получает этот пожилой человек, живущий в окруженном со всех сторон высоченными соснами поселке Максатиха? Вроде и должность у него скромная — работает директором районной нефтебазы.
А секрет прост. Яков Ефимович Шевелев — бывший комиссар Пеновского партизанского отряда и еще до войны хорошо знал Лизу Чайкину — «партизанскую Чайку».
Чайка… Крылатое, светлое имя. «Сестрами Чайки» называли себя девушки-разведчицы, уходившие в тыл врага. Дерзко громила фашистские гарнизоны эскадрилья воздушных витязей, носившая это имя.
Кто сейчас в стране нашей не знает подвига Елизаветы Ивановны Чайкиной — секретаря Пеновского подпольного райкома комсомола! Именем ее названы десятки пионерских дружин, школы, улицы, музей комсомольской славы в городе Калинине. «Чайка» стала позывным первой в мире женщины-космонавта Валентины Терешковой.
И все же есть еще не заполненные страницы истории короткой, но яркой жизни девушки из Руно — «партизанской Чайки».
Восстановить их нам и помогает беседа с Яковом Ефимовичем Шевелевым.
— В молодости работал я слесарем на столичном заводе «Вентилятор», — рассказывает Яков Ефимович. — Года за два до начала Великой Отечественной войны избрали меня секретарем Пеновского райкома партии. Полюбился мне этот край, дорог стал. С людьми сдружился. И первая, кого вспоминаю по тем годам, — Чайкина. Секретарем райкома комсомола ее избрали почти одновременно с моим приходом в районный комитет партии. Что прежде всего бросалось в глаза каждому, кто знакомился с Лизой? Кипучая энергия. Начинена ею девушка была до отказа…
Всего лишь четыре года училась Чайкина в школе. Семья большая. Отец вернулся с фронтов гражданской войны инвалидом. Подросла малость Лиза — пришлось работать и в поле колхозном, и свое немудрое хозяйство помогать вести матери. А учиться очень хотелось. Вот и стала четырнадцатилетняя девчушка постоянным читателем библиотеки в селе Залесье. Неблизко это, но два раза в неделю отправлялась Лиза туда за новыми книжками. Бежит в весеннюю распутицу. Скользит на лыжах и в студеные дни, когда мороз раскалывает даже корабельные сосны.
Бывало, окутает ночная темень Руно, вьюга начнется, а Лизы все нет да нет. И тогда в избе Чайкиных зажигали керосиновую лампу, ставили ее к окну и открывали ставни.
— Огонек цигарки за полверсты приметен, а лампы и того более, — говорил отец Лизы и успокаивал домашних: — Прибежит на огонек Лизавета. Не заблудится. Такой уж характер у девчонки.
Отец не ошибался. Лиза и в юности была задорной, целеустремленной. Она стала первой комсомолкой в Руно, лучшим избачом в районе, овладела профессией тракториста.
Был такой случай. В одной сельскохозяйственной артели колхозники пожаловались секретарю райкома партии на плохую работу машинно-тракторной станции. Чайкина, присутствовавшая при этом разговоре, предложила:
— Давайте я побываю в тракторной бригаде. Разберусь на месте.
Поехала в поле. Видит, костерок горит. Трое парней расположились вокруг. Ни слова не говоря, Чайкина к тракторам подошла. Трактористы за ней. Один, видимо старший, объясняет:
— Механизмы отказали. Ничего не поделаешь. Ремонт большой требуется.
Лиза под трактор забралась. Покрутила, повертела что-то, вылезает и, улыбаясь, говорит:
— Заводи!
Наш район был далек от государственной границы, и даже тогда, когда бои с немецко-фашистскими захватчиками велись уже у Себежа и Пскова, никто из нас не думал о возможной оккупации Пено. Район заполнили беженцы. Дел было уйма. Стали прибывать эшелоны с ранеными. Шла дальнейшая мобилизация призывных возрастов. А тут и урожай поспел. Чайкина успевала всюду. Лучшего помощника райкому партии и желать было нельзя. И вот когда в район прибыли представители разведки фронта, их «главным советчиком» определили Лизу. Конечно, и в других районах нашлись хорошие девушки и парни для учебы в разведшколе и для работы в подполье на оккупированной территории. Но кое-кого все же потом отчисляли из-за профессиональной негодности. Редко, но были случаи малодушия. С кандидатами, рекомендованными в разведку Чайкиной, такого не случилось.
