М. Смирнова (Ред.) - Мао Цзэдун. Любовь и страх Великого Кормчего
Так что, скорее всего, со стороны Лан Пинь это была настоящая любовь, которая, похоже, так увлекла Мао, что ради нее он впервые в жизни был готов пожертвовать даже уважением товарищей по партии.
Лан Пинь с Мао переехали в Янцзялин, поселились в жилой пещере из трех комнат.
Лан постаралась превзойти предыдущих женщин Мао в искусстве обустройства домашнего очага. Несмотря на то, что в жилище не было ни водопровода, ни электричества, пещера преобразилась в уютное семейное гнездо: земляные стены облицевали камнем, пол вымостили кирпичом. Во дворе появилась утрамбованная площадка, на которой поставили стол и каменные скамейки. Лан Пинь взяла на себя все заботы о быте Мао. Она буквально благоговела перед ним и, как признавалась позже, никогда, даже в самые интимные минуты, не могла позволить себе назвать его по имени — только Председателем.
Оформив развод с Хэ Цзычжэнь, Мао объявил о том, что женится на актрисе. Соратники Мао, сочувствовавшие его бывшей жене, буквально завалили его коллективными письмами: «Председатель, мы надеемся, что вы не женитесь на этой артистке, у нее дурная репутация». Дело Мао обсуждали на заседании Политбюро ЦК КПК. Руководство волновал не столько тот факт, что намечающийся брак будет у Мао четвертым, сколько «буржуазность» невесты. И хотя с классовым происхождением у Ли Юньхэ все было в порядке, руководство смущали слухи о том, что когда националисты посадили ее в тюрьму, заподозрив в связях с коммунистами, она вышла оттуда, подписав отречение — акт, расцениваемый партией как предательство. Главную роль в урегулировании семейного дела сыграл Кан Шэн, начальник разведки коммунистов. Собранные им сведения о шанхайском прошлом избранницы Мао, хотя и не слишком убедительно, но опровергли слухи, и партии пришлось дать Мао разрешение на брак.
После свадьбы молодая жена взяла себе новое имя — Цзян Цин (Лазурный поток) и вступила в КПК.
Многие соратники Мао усмотрели в этом карьерные побуждения. «Ей нравилось чувствовать себя „в свете прожекторов", нравилось, чтобы ею восхищались, — вспоминал Ли Иньцао, телохранитель Мао. — Зимой все кутались в вороха теплой одежды, а Цзян обязательно ее перешивала, чтобы подчеркнуть свою тоненькую фигурку. У нее были иссиня-черные волосы, перехваченные лентой и падающие хвостом до середины спины, тонкие брови, ярко блестевшие глаза, аккуратный носик и крупный, щедрый рот.»
Как и Ли Иньцао, люди, хорошо знавшие Мао, отказывались верить, что к нему можно испытывать простые человеческие чувства. Тем не менее, это было именно так. Стараясь не расставаться с мужем ни на один день, она участвовала в боевых походах, стойко перенося невзгоды и не требуя для себя никаких особых условий.
В мире происходит прогресс, перспективы светлые, и этот общий ход развития истории никто не в силах изменить. Мы должны постоянно вести среди народа пропаганду, рассказывая ему о происходящем в мире прогрессе и о светлых перспективах, с тем чтобы он проникся верой в победу. Вместе с тем мы должны также сказать народу, сказать товарищам, что путь извилист[9].
* * *К удивлению многих актриса оказалась прекрасной матерью. Когда у Цзян Цин родилась дочь, она перестала появляться на людях, целиком посвятив себя воспитанию маленькой Ли На.
В первые десять лет их совместной жизни, с сороковых годов до начала пятидесятых, Цзян Цин не участвовала ни в каких публичных мероприятиях. Она занимала рядовую должность заместителя заведующего сектором литературы и искусства в ЦК и была, по сути, личным секретарем Мао.
Переписывала его бумаги и с огромным удовольствием занималась детьми — Мао взял к себе в дом сыновей от предыдущего брака.
Близкие знакомые семьи отмечали, что Цзян Цин совсем не интересовало, что происходит вне дома, а Мао привык к ее заботам настолько, что без нее капризничал как ребенок, — отказывался принимать лекарства, если болел, и тиранил партийную обслугу.
Перемена в отношении к Цзян произошла у Мао внезапно. После того как у нее обнаружили рак матки и ей пришлось пройти стерилизацию, он перестал видеть в ней женщину. Мао признался своим приближенным: «Семейная жизнь у меня опять не сложилась. Цзян Цин моя жена, будь она лишь моей сотрудницей, я бы тотчас избавился от нее.»
С Цзян случилась тяжелая депрессия. Ее усугубило то, что муж перестал скрывать от нее своих молодых любовниц.
У Мао и раньше бывали «увлечения», но Цзян благоразумно закрывала на это глаза. Теперь, подойдя к шестидесятилетнему рубежу, Мао не пропускал ни одной юбки. По даосскому трактату «Секреты простушки», бывшему настольной книгой Мао, «тому, кто стремится продлить жизнь, следует обращаться непосредственно к ее источнику.
Мужчине необходим частый, постоянный контакт с молодым телом».
Мао, озабоченный продлением молодости, следовал советам буквально. Цзян Цин признавалась его личному врачу: «Доктор Ли, вы совершенно не знаете Председателя. Он очень любвеобилен и не пропускает ни одной женщины. Его мудрый разум никогда не восстанет против плотских утех, а девушек, готовых пожертвовать чем угодно, чтобы доказать ему свою преданность, более чем достаточно».
* * *Дочь Хэ, брошенная ею в России, и по возвращении обласканная отцом, вспоминает о тех годах: «Что касается личных чувств Цзян Цин и моего отца, то это все отошло в прошлое, и меня больше не волнует, что Цзян Цин была моей мачехой и что она плохо относилась ко мне. Для меня осталось важным только ее отношение к отцу. По идее, Цзян Цин должна была дать моему отцу счастье, по меньшей мере позаботиться о том, чтобы отец на старости лет не чувствовал себя одиноким. Но в реальной жизни получилось наоборот».
В другом месте Ли Минь пишет: «Трагедия заключалась еще и в том, что Цзян Цин, все время преследовавшая мою маму, сама не дала моему отцу счастья и, главное, что ее амбиции принесли столько бед всей стране».
Ли Минь детально прослеживает перипетии политического самоутверждения Цзян Цин. В 1938 году, согласившись на брак Мао Цзэдуна с Цзян Цин, руководство КПК потребовало, чтобы последняя не вмешивалась в политическую работу супруга. И полтора десятилетия их совместной жизни это условие соблюдалось: Цзян Цин занимала рядовую должность. Первые (еще робкие) попытки ее вмешательства в партийнополитические дела относятся к середине 1950-х годов. А в 1966-м ее имя прогремело на весь мир: жена Мао стала запевалой «культурной революции», обернувшейся для страны экономическим хаосом, раздуванием антисоветизма (все «ивановцы» и все, кому довелось учиться в СССР, попали в «черные списки»).
