Ярослав Голованов - Марсианин (опыт биографии)
Наряду с 1906 годом, упомянутым в автобиографии, и несмотря на запись от 10 ноября 1907 года, на которой мы подробно останавливались в конце второй главы, существует еще одно автобиографическое признание Фридриха Артуровича, создающее некоторую неразбериху в хронологии первых лет его научного творчества. «В 1908 году, — пишет он, — когда мне был 21 год, завел себе особую тетрадь для расчета мировых кораблей; хотя я еще мало знал, но под влиянием расчетов во мне уже сильно развилась надежда на возможность полетов в мировое пространство». Тетрадь эта называлась «Мировые корабли (космические корабли), которые должны сделать возможным сообщение между звездами. Движение в мировом пространстве». В тетради — и расчеты кораблей, и вопросы астронавигации, и наиболее перспективные траектории полета к Венере и Марсу.
Предоставим историкам космонавтики решать, когда же было произнесено «А!» (наиболее хитрые из них пишут, что Цандер начал свои работы в области космонавтики в 1906–1908 годах, и это сущая правда), но 1908 год — бесспорно, решающий в определении Цандером всего своею жизненного пути. Это уже не веселые рисунки марсиан, плавающих в каналах Скиапарелли, это уже высшая математика, это уже серьезно. В «космической» тетради, в первой же записи от 18 сентября 1908 года, он, как говорят, сразу берет быка за рога: «Интересно рассмотреть вопрос о том, какой потребуется запас энергии, чтобы при современном состоянии техники долететь до других планет (звезд). Наилучшим способом ускорения какого-либо тела является использование силы реакции истечения газа…» И начинает считать. И составляет многоэтажные таблицы. Пусть сегодняшнему ракетчику эта работа покажется юношеской забавой, он и сам признается: «Я еще мало знал». Ведь это, кстати, и была юношеская забава: не курсовая работа, не диплом, а записи для себя. Но для себя в то время, когда никаких расчетов межпланетных кораблей никто не делал, когда прошло всего пять лет со дня выхода классической работы К.Э. Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами», собственно, и определившей все развитие космонавтики в первые годы ее трудного детства. Кстати, Циолковский там специально оговаривается: «Эта моя работа далеко не рассматривает всех сторон дела и совсем не решает его с практической стороны относительно осуществимости, но в далеком будущем уже виднеются сквозь туман перспективы, до такой степени обольстительные и важные, что о них едва ли теперь кто мечтает (подчеркнуто мною. — Я.Г.)».
Редко ошибающийся Циолковский на этот раз ошибался: жил именно «теперь» в Риге такой мечтатель. И хотя перспективы действительно виднелись еще во многом «сквозь туман», назвать их делом «далекого будущего» было нельзя, потому что для Фридриха Цандера они были уже делом его сегодняшнего настоящего. И сколь бы простенькими ни казались эти расчеты нам ныне, нельзя не признать, что и по постановке задачи, и по методологии, и по использованию математического аппарата — это все-таки научная работа, научная и абсолютно новаторская, что удесятеряет цену любой научной работы.
Разобрав проблемы энергетические, ровно через месяц Цандер формулирует для себя новую задачу. «Произведем расчет запаса кислорода на борту космического корабля, необходимого для обеспечения жизнедеятельности одного человека в течение определенного времени. Вентиляция в кабине космического корабля может быть осуществлена за счет постоянного прохождения выдыхаемого воздуха через адсорбирующую жидкость, например КОН, поглощающую углекислый газ. При этом в этот очищенный воздух добавляется необходимое количество кислорода из кислородного баллона. Чтобы постоянно знать содержание кислорода в кабине космического корабля, необходимо определить его автоматическим указателем. Если в настоящее время такого указателя нет, то его необходимо создать».
Каково?!! Удивительный пример инженерного предвидения. Ведь в современных космических кораблях и на орбитальных станциях в принципе все так и делают: основную работу по созданию искусственной атмосферы выполняет система регенерации, поглощающая углекислый газ и выделяющая кислород. Цандер почти угадал и адсорбент, назвав соединение калия. У него едкий калий просто поглощал углекислый газ, образуя углекислый калий и выделяя воду. В современных космических кораблях употребляют другое соединение, но тоже калия — надперекись. Она не только поглощает углекислый газ, но, кроме воды, выделяет кислород. Остаток углекислоты забирают поглотители на основе лития. Добавки атмосферы из баллонов, о которых пишет Фридрих Артурович, тоже реальность сегодняшних космических полетов — ведь часть воздуха неизбежно теряется при различных шлюзованиях и выходах в открытый космос. Наконец, автоматические анализаторы атмосферы, на необходимость создания которых указывает Цандер, также существуют и следят за газовым составом внутри корабля или станции, не обременяя этими дополнительными заботами космонавтов.
Вот вам и юношеские забавы!
Проведя необходимые расчеты, как теперь бы мы сказали, по системе жизнеобеспечения, Цандер переходит к проблемам баллистическим: «Теперь ответим на следующие два вопроса: какие условия необходимы для передвижения космического аппарата с одного расстояния от Земли на другое 1) с наименьшей затратой работы? 2) в кратчайшее время?»
Интересно, что Цандеру, как вы знаете, уже давно была известна работа Циолковского, определяющая условия полета ракеты. Но он хотел подойти к той же проблеме с другой стороны. Как пишет один из исследователей его творчества, Б.Л. Белов, «преднамеренная самостоятельность исследовательского подхода Цандера удержала его даже от анализа основной формулы Циолковского, в явном виде указывавшей на основные пути достижения максимальной скорости ракетного аппарата»… Цандер как бы заново синтезирует выводы Циолковского, употребляя для синтеза другие вещества. Он связывает в своих вычислениях такие величины, которые, разумеется, подразумевались Циолковским, но которых в явном виде он в свою формулу не включил. И Цандер делает это вовсе не потому, что не доверяет Циолковскому или сомневается в его выводах. Вовсе нет. Не сомневается. Еще в реальном училище все проверил не раз и убедился, что Циолковский абсолютно точен. Но не в характере Фриделя было переписывать чужую формулу и просто считать, тупо вставляя в нее свои цифры. Неинтересно. Скучно. Бездумно, а значит, для настоящего инженера даже несколько унизительно. Да, разумеется, формулы для того и выводятся, чтобы ими пользовались другие, но если он может позволить себе не делать этого, если сам поиск новых путей — удовольствие, то почему в этом удовольствии надо себе отказывать?
