Ярослав Голованов - Марсианин (опыт биографии)
Ярослав Голованов - Марсианин (опыт биографии) краткое содержание
Книга адресована школьникам среднего и старшего возраста.
Ярослав Голованов
МАРСИАНИН
(опыт биографии)
ЦАНДЕР
Люди — не злые, люди добрые; нам сейчас так трудно потому, что нас не понимают, но люди нас поймут.
Фридрих ЦандерВсю жизнь он мечтал улететь на Марс и всю жизнь работал, чтобы осуществить эту мечту.
Сына он назвал Меркурий. Меркурий — бог торговли и плутовства. Но он не об этом думал, думал о планете — маленькой, жаркой луне Солнца. А дочь назвал Астра — Звезда.
Собственно, больше о нем можно было бы ничего не рассказывать…
Глава 1
МАЛЕНЬКИЙ МУЖЧИНА НЕВЕРОЯТНОЙ ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННОСТИ
Мир состоит из звезд и из людей.
Эмиль ВерхарнДорогой Митенька!
Как всегда заработался и попал в цейтнот. Говорю с тобой ночью. Утром контрольное взвешивание, и надо успеть. В положенные мне для земной посылки двенадцать граммов я вроде бы укладываюсь. У меня три видеокассеты с письмами маме, Маринке и тебе, каждая по 2,5 грамма, и камушек для колечка, о котором мечтает Маринка. Думаю, что в нем не больше четырех граммов. Спасибо вам всем, дорогие мои, за поздравления с днем рождения. Видимость и слышимость была отличная, все наши очень радовались за меня.
Моя жизнь идет по-прежнему: анализы, размышления, расчеты, диалоги, а иногда и жаркие споры с компьютером. Вечером играем в шахматы с Томом Датлом, смотрим голографические фильмы, пытаемся ловить Землю во внеурочное время, но получается плохо: помехи. Ци Юань говорит, что это не космос виноват, что Земля сама себя глушит. Много читаю. Прочел наконец «Сагу о Форсайтах», которую, к стыду моему, до сих пор не читал, страшась ее размеров. К чтению с микропроектором, который поначалу так меня раздражал, я привык и даже считаю теперь, что он удобнее книги, ничего держать не надо, а лучик можешь направить куда хочешь, как тебе удобнее, и укрупнять текст, чтобы глаза не уставали. Вообще я все более восхищаюсь удивительной пластичности человека, который ко всему так быстро привыкает, особенно если видит, что окружающие его люди живут так же. Об этом, кажется, еще Лев Толстой писал.
По роду моей работы я шлюзуюсь редко, почти все время на базе. Главные наши путешественники: Хидеки Юшахара — пилот посадочного корабля и водитель вездехода, Питере Томсон — геолог и Патрис Убанго — биолог. Они все время катаются. Хидеки даже предложил для вездехода радиопозывпой ТУПИ — сокращенное от «ТУ ПИТЕРС» — «два Петра». Я возражал, объяснял, что такое сокращение, звучащее по-русски, их не украшает, все хохотали, Карел сказал, что это замечательно, и тут же утвердили радиопозывной. Недавно они ездили к Пике Олимпик — самой большой горе в Солнечной системе и, вернувшись, буквально завалили меня образцами, так что работы очень много. Ну да про все их приключения ты наверняка читал в газетах и смотрел передачи по ТВ.
Мы постепенно строимся, расширяемая. Отец твой угодил тут в герои. Ребята привезли породу, очень похожую на земной глинозем, и у меня родилась одна идея. Проверил, и подтвердилось: если пропустить через эту породу сильный электрический разряд, она спекается в твердый монолит. Сейчас Том и Кнут Олафссон проверяют, как он держит вакуум. Для нас это необыкновенно важная работа, так как, если все получится, мы сможем, во много раз ускорить строительство, расширить базу, принять новых людей. Впрочем, зачем это я все тебе рассказываю, ведь обо всем этом уже сообщали Земле, а когда придет моя посылка, уже и с вакуумом, и со всем другим все будет ясно.
Сынок, мне, конечно, очень приятно, что тебя выбрали председателем космического кружка, но я надеюсь, что тебя выбрали не потому, что я здесь живу. Подумай. Любое звание, полученное незаслуженно, не только самого человека портит, но и всю нравственную атмосферу вокруг него. Твое предложение стать членом вашего кружка я принимаю и готов прочитать вам цикл маленьких лекций по истории Марса, Первую обещаю подготовить в ближайшие дни и послать с очередным грузовиком, который пойдет в конце этого месяца. К сожалению, я не смогу передать ее по обычным каналам связи, так как всякая внеслужебная информация строго ограниченна. Наш бедный Ци Юань сидит на скудном энергетическом пайке. Особенно после того, как июньский ураган изодрал в клочья поле солнечных батарей. Вот отстроимся, получим еще один реактор, тысячи полторы квадратных метров пленок батарей укрепили и тогда начнем болтать с Землей сколько захотим.
Ну, будь здоров и весел. Береги маму, не ссорься с Маринкой. У нас глубокая ночь. В иллюминатор смотрит Деймос. Очень хочется полежать в зеленой траве на нашей поляне в Смородинке. Целую и жму лапу. Папа,
Марс. База Цандер. 5 сентября 2032 года.
Август 1887 года. Погода стоит чудесная. Рига солнечная, умытая теплыми дождями, красавица, ни на кого не похожа, как и подобает истинному Городу. Стокгольм далеко пустил в себя море — заливы, проливы. Кенигсберг строгий, камень в нем холодный. Таллин — чудо, но зажат крепостным кольцом. Рига сумела соединить простор и уют. До залива далеко, но от Даугавы уже пахнет морем, и ветер Балтики норовит сорвать с головы сухопутную шляпу.
В тот август в Риге только и разговоров было, что о предстоящем затмении Солнца. И в лавках, и в университете, да и просто в гостях обсуждали, как оно все случится, до какой же степени померкнет белый свет, сверяли точный срок и коптили стекла. Все началось 7 августа[1], как предсказали астрономы, продемонстрировав еще раз магическую точность своей науки и пугающую непокорность ее земной воле. В 5 часов 52 минуты черный диск Луны накатился на Солнце, оставив узенький яркий серпик. Пепельная мгла накрыла город. Тревожный птичий гай кружил над шпилями Петра, Екаба и Яня, во дворах выли собаки. Все шло по науке, но было как-то не по себе. Дамы нервничали, мужчины бодро посмеивались, держались так, будто происходящее им не в новинку. Но вот Луна сдвинулась, все опять засияло, заблестело, и жизнь оказалась еще прекраснее! Затмения Солнца полезны, ибо время от времени напоминают нам о том, что мы имеем, но не ценим.
Не успели еще до конца обсудить великое явление природы, как в ночь с 10 на 11 августа вдруг пошел звездный дождь. Сотни ярких линий штриховали черное небо, из темных тихих вод Даугавы навстречу им неслись отражения метеоритных хвостов, и все напоминало, казалось бы, щедрую карнавальную иллюминацию, призывающую к веселью, если бы вновь вослед затмению не оставляло сковывающее дух сознание, что стихии эти нам неподвластны и к судьбам нашим равнодушны.
