Гэри Ван Хаас - Юность Пикассо в Париже
– Оружие! – проговорил Карлос и, предвидя серьезную опасность, быстро оттолкнул Пабло назад.
Глаза Жарри остановились на Пабло. Он перестал вещать и обратился к толпе.
– Дражайшие друзья и глупцы, сейчас я покажу вам мою самую последнюю работу, которую я называю «живым искусством»!
Внезапно Жарри направил пистолет на ошеломленную толпу и начал беспорядочно стрелять в воздух. Пули попадали в стену прямо за Пабло и Карлосом. Люди, припадая к полу и визжа, отползали к укрытиям. А Жарри продолжал палить в воздух, пока не кончились патроны. В комнате повисла звенящая тишина.
Когда некоторые храбрецы наконец осмелились поднять голову, стараясь высмотреть, что же произошло, то люди увидели хохочущего Жарри, который перезаряжал пистолет. Но, слава богу, в этот момент на сцене появились жандармы. Они быстро скрутили безумца и уложили его на пол. Тот отвечал им обильным потоком ругани.
– Фашисты, ублюдки, – орал Жарри. – Свободу искусству!
Но блюстители порядка, не обращая на его крики внимания, надели на несчастного наручники и повели его, извивающегося и выкручивающего себе руки в попытках освободиться.
Пожилой господин, с которым испанцы уже познакомились, выпрямился, увидел Карлоса и злобно посмотрел на Пабло.
– Это, несомненно, еще один из ваших любимых современных художников?
Карлос, не обращая внимания на старика, обернулся к приятелю.
– Я считаю, сегодня мы уже достаточно всего насмотрелись. Давай-ка покинем этот сумасшедший дом.
– Боюсь, психов тут достаточно, – согласился Пабло. – Что ж, делать нечего.
Пабло покачал головой, закинул руку Карлосу на плечо, и они ушли.
Глава 16
Вечер у дона Луиса
Дон Луис, торгуя недвижимостью, сделал и для себя несколько приобретений в Париже, одно из которых особенно любил. То были обширные апартаменты на левом берегу Сены, в Латинском квартале, неподалеку от Сорбонны.
Латинский квартал всегда оживлен и полон студентов. Он славится своими бистро. Кроме того, здесь находится много высших учебных заведений. Дон Луис был очарован этим районом.
Латинский квартал пересекают бульвары Сен-Жермен и Сен-Мишель – две крупные артерии, от которых, как капилляры, разбегаются в разные стороны сотни извилистых улочек. Обсаженная деревьями площадь Сент-Андре-дез-Ар была местом встреч многих французских художников. Площадь окружали многоквартирные дома, уютные кафе и прекрасные рестораны.
Дон Луис устроил в своей роскошной гостиной небольшую вечеринку в честь дня рождения племянника. Он поставил перед Карлосом слоеный шоколадный торт, чтобы юноша задул свечи. Пабло, Макс, Анна, Хайме и еще несколько молодых испанцев, стоя неподалеку, смотрели, как виновник торжества выполняет эту приятную обязанность, и радовались.
– Ну что ж, Карлос, – сказал дон Луис, – давай посмотрим, сможешь ли ты задуть все свечи… Ах, но постой, сначала ты должен загадать желание!
– Чего же мне пожелать? У меня есть хорошие друзья, семья, Анна…
– А еще – много раскаленного воздуха в легких, – улыбнулся Пабло. – Давай, задувай свечи.
Карлос засмеялся, задул свечи, все захлопали и встали в кружок, ожидая, когда разрежут торт. И тут Карлос ласково взял руку Анны и, притянув девушку к себе, поцеловал ее в губы. Затем с гордым видом обратился к гостям:
– Я хочу сказать кое-что важное. Мы с Анной помолвлены.
Гости стали поздравлять счастливую молодую пару. А Пабло, отойдя в сторону, присоединился к Хайме и Максу. Все трое были явно обеспокоены новостью. Пабло и Макс переглянулись, их взгляды выражали сомнение. Макс склонился к уху Пабло и неодобрительно прошептал:
– Он шутит, наверное? Все знают, что она – шлюха. Вы можете что-нибудь сделать? Образумьте его!
– Я пытался, но он ничего и слышать не хочет.
Пабло подошел к Карлосу, который, стоя рядом с доном Луисом, резал торт. Анну окружили оживленно щебечущие подруги.
– Карлос, можно тебя на два слова?
Карлос обвил рукой талию Анны: он явно был на вершине блаженства. Анна с подозрением посмотрела на Пабло, хотя глаза ее сияли восторгом от своей победы.
– Что бы ты ни хотел сказать, все это может быть сказано и при мне, – заметила она с саркастической усмешкой.
Встретившись взглядом с Пабло, Карлос обратился к Анне:
– Дорогая, пожалуйста, оставь нас на минутку.
– Прекрасно, – ухмыльнулась она, но отошла в сторону. – Я иду на кухню за тарелками.
Когда Анна ушла, Пабло внимательно посмотрел на Карлоса.
– Когда это ты решил вступить в брак?
– Мы с Анной решили это вчера. Я хочу связать наши судьбы.
– Связать судьбы? Вот смех-то!
– Почему?
– Потому что у нас совсем нет денег, идиот! Как ты намереваешься ее содержать? Что ты можешь ей дать?
– Пабло, ты мой лучший друг. Но не стоит лезть не в свое дело… Мы с Анной любим друг друга. Чем она тебе не нравится?
Пабло покачал головой, поняв, что Карлос уже все решил и отговаривать его поздно.
Карлос широко улыбнулся и взял друга за руку.
– Ах, ты ревнуешь, да? Правда? Боишься меня потерять. Но не беспокойся, все будет прекрасно. Ты можешь жить с нами, если хочешь.
Пабло презрительно улыбнулся и покачал головой.
– Ничего ты не понимаешь.
Он оставил Карлоса в покое: тот выискивал Анну в толпе и, очевидно, уже забыл о разговоре. Увидев свою невесту на другом конце гостиной, молодой человек направился к ней.
Анна вела светскую беседу с гостями. Она наливала вина красивому, изящному испанцу лет тридцати. Они улыбались друг другу и мило болтали.
Вечеринка продолжалась и стала более оживленной, когда гитарист уселся на стул и принялся наигрывать испанские песни, а гости стали танцевать.
Пабло искал Макса и нашел его у стола с угощением: тот наполнял свою тарелку изысканными закусками. Пабло взял тарелку и встал в очередь за Максом. Оглянувшись через плечо, он заметил, что Анна открыто флиртует и танцует с разными мужчинами. Макс тоже обратил на это внимание.
– Разговор с Карлосом удался?
– Как бы не так. Он одурел от любви.
– А вы сообщили ему о том, что произошло между вами и Анной?
Однажды, когда они вдвоем выпивали в соседнем бистро, Пабло рассказал обо всем Максу. Ему было необходимо покаяться перед кем-то в своем безумном поступке. Он уже сто раз пожалел о случившемся.
– Я не смог, но я расскажу об этом дону Луису. Быть может, он образумит своего племянника.
