Светлана Зубрилина - Владимир Высоцкий — жизнь, легенда, судьба
Все вздыхают облегченно, думая, что вот сейчас-то и начнется самое главное… Безобразие кончилось, откинемся на спинку кресла и отдохнем. Но не тут-то было. Выходят рабочий, матрос и солдат, стреляют в воздух; огонь, пахнет порохом… У нас театр маленький, слабонервных людей выносят… Вот и потом начинается действительно оправдание афиши: «Представление с буффонадой, пантомимой, цирком и стрельбой». Все это присутствует, — вас не обманули. У нас есть большая пантомимическая группа. Многие из нас занимаются акробатикой, приобретают всякие цирковые навыки. У нас многие поют, многие играют на инструментах, даже на нескольких инструментах… В спектакле тридцать две картины, абсолютно по-разному разрешенных. Там есть элементы кукольного театра, кинематографа, и реалистического театра, и балета, и пантомимы — все это один за другим, калейдоскоп картин. Двести ролей. Все мы играем по нескольку ролей сразу — во многих наших спектаклях, так что иногда думаешь: «Что сейчас надевать?» — когда восемь ролей я играю в спектакле «Десять дней, которые потрясли мир». Я играю Керенского, потом матроса-часового у Смольного, потом — белого офицера, потом пою зонги, потом — «отцов города», потом анархиста…»
При появлении на сцене в роли белого офицера Владимир Высоцкий исполнял свою песню, написанную к этому спектаклю:
В куски-и
Разлетается корона;
Нет державы, нету трона.
Жизнь, Россия и законы — все к чертям!
И мы-ы —
Словно загнанные в норы,
Словно пойманные воры —
Только кровь одна с позором пополам!
И нам-м
Ни черта не разобраться,
С кем порвать и с кем остаться,
Кто за нас, кого бояться, где пути, куда податься,
Не понять!
Где дух? Где честь? Где стыд?!
Где свои и где чужие?
Как до этого дожили?
Неужели на Россию нам плевать?!
Позор!
Всем, кому покой дороже,
Всем, кого сомненье гложет —
Может он или не может убивать,
Сигнал!
И по-волчьи, и по-бычьи,
И как коршун на добычу —
Только воронов покличем пировать.
Эх, вы!
Где былая ваша твердость?
Где былая наша гордость?
Отдыхать сегодня — подлость!
Пистолет сжимает твердая рука.
Конец!
Всему конец!
Все разбилось, поломалось,
Нам осталось только малость —
Только выстрелить в висок иль во врага!
И тот стремительный, надрывный темп, в котором она пелась, был как бег эскадрона, а хрипловатый, усталый, вызывающий голос исполнителя искал не крови, не ненависти — истину!.. Позже этот отчаянный поиск справедливости, обреченность — социальную и человеческую, предчувствие смерти — В. Высоцкий выразит в роли штабс-капитана Брусенцова в фильме «Служили два товарища» (1967).
В интермедии спектакля «Тени прошлого» Владимир исполнял в разудалой команде «анархистов» песню «На Петровском на базаре». Она не была написана Высоцким, но впоследствии приписывалась ему, как и многие другие народные, лихо им исполненные. Эта песня открывала ему разнообразные возможности не только петь ее, но и играть. Многочисленные «уличные» голоса то перекрикивали друг друга, то сливались в один. Владимир Семенович мастерски пародировал и торговок, и зевак на базаре, меняя тембр голоса от женского визгливого до мужского баса. Ниже мы приводим первый куплет и припев песни «На Петровском на базаре» в той транскрипции, как она исполнялась Высоцким:
А на Пир-рофском на базаре шум и тарарам!
Продай-еца все что надо — барахло и хлам,
Бабы! Тряпки! И карзины! Толпами народ!
Бабы, тряпки и карзины заняли праход!
— Й-есть газеты!
— Семячки калён-ныя!
— Сигареты.
— А кому ля-мон?!
— Есть вада! Халодная вада!
— Пей-тя воду, воду, гаспада!.. —
и такие припевки, конечно, не могли не вызывать смех в зрительном зале. Артисты играли во многих эпизодах. Смена образов происходила настолько стремительно и герои были настолько далеки друг от друга, что зрители порой и не узнавали одних и тех же актеров. Владимир Семенович Высоцкий, рассказывая об этом спектакле на своих концертах, обращал внимание слушателей на следующее: «Самое интересное — в театре не гримируются, у нас нет грима. Ну, в «Десяти днях…» — это маски, это вообще спектакль в гротеске сделан, там маски могут иметь место. А в других спектаклях, где играешь по нескольку ролей и никаких масок, это довольно сложно. Но в то же время самая большая похвала это когда люди скажут, что вот он был Керенским, а потом вышел — и мы его не узнали. Это самое приятное: значит, все — сосредоточено…»
«Десять дней, которые потрясли мир» имел большой успех, и Театр на Таганке часто выезжал с этим спектаклем на гастроли в Ленинград (1965,1967,1972,1974 гг.). За эти годы популярность В. Высоцкого как певца стала всенародной, и часто на спектакль люди приходили, чтобы услышать его пение.
Рассматривая страницы актерской судьбы Владимира Семеновича Высоцкого нельзя не упомянуть спектакль «Павшие и живые», который он называл самым любимым своим спектаклем. Надо сказать, что в те годы было особое отношение к войне и к поэзии. Практически каждый зачитывался стихами о войне, изданными дневниками и воспоминаниями участников этих трагических событий. Так народ залечивал свои раны от потерь близких и родных. И потому спектакль «Павшие и живые», посвященный поэтам и писателям, погибшим в Великой Отечественной войне или вернувшимся и написавшим о ней, имел большой успех. Репетиции его начались в апреле 1965 г., а премьера состоялась осенью. В первых представлениях Владимир Высоцкий только выходил в общих сценах: в плащ-палатке, с гитарой. В числе других «солдат» он пел вместе с ними «По Смоленской дороге…», «Бьется в тесной печурке огонь…» и играл роль поэта Кульчицкого, яростно читая его стихи: «Я раньше думал: “лейтенант” звучит “налейте нам»», но затем количество ролей увеличилось, и в спектакле появились его собственные песни. Но предоставим самому Владимиру Высоцкому рассказать об этом[9]: «…Вы знаете, у нас ведь всегда оригинальное художественное решение каждого спектакля… Каждое оформление каждого спектакля несет в себе какую-то метафору. Ну, например, в спектакле «Павшие и живые», о котором я вам начал говорить, это три дороги, по которым уходят и приходят герои. Приходят, читают свои стихи, идет новелла об их жизни, потом они уходят по дороге Героев в задник ярко-красного цвета, который раздергивается, получаются такие щели… А впереди эти дороги сходятся к чаше с Вечным огнем, к медной чаше, в которой зажигается Вечный огонь, и весь зрительный зал в начале спектакля встает, чтобы почтить память павших минутой молчания…
