Гарри Каспаров - Безлимитный поединок
И вот, наконец, финал. О нем рассказал в уже упоминавшейся книге «Девятая вертикаль» пресс-атташе делегации Карпова в Багио Александр Рошаль: «На сцене вечером 17 октября, когда игралась 32-я партия, ставшая решающей, мы увидели за столиком чемпиона, которого привыкли видеть и хотим видеть… На следующий день, когда арбитр матча чехословацкий гроссмейстер М.Филип сообщил, что противник сдает 32-ю партию без доигрывания, устало улыбнувшийся чемпион мира «разрешил» сообщить домой о своей победе. А председатель Шахматной федерации СССР летчик-космонавт СССР В.Севастьянов сказал: «Вот и настал, Толя, твой звездный час»…
В этот же день Анатолий отправил телеграмму в Москву:
Товарищу БРЕЖНЕВУ Леониду Ильичу
Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
Счастлив доложить, что матч на звание чемпиона мира по шахматам закончился нашей победой.
Примите, дорогой Леонид Ильич, сердечную благодарность за отеческую заботу и внимание, проявленные ко мне и нашей делегации в период подготовки и проведения матча.
Заверяю Центральный Комитет КПСС, Президиум Верховного Совета СССР, Советское правительство и лично Вас, Леонид Ильич, что в будущем приложу все усилия для приумножения славы советской шахматной школы.
Чемпион мира Анатолий КАРПОВ 18 октября 1978 года, Багио, Филиппины».Так заканчивается эта книга. А начинается она с поздравительной телеграммы Брежнева:
Багио, Филиппины
Товарищу КАРПОВУ Анатолию Евгеньевичу
Дорогой Анатолий Евгеньевич!
Был очень рад получить Вашу телеграмму. Горячо и сердечно поздравляю Вас с победой в ответственном и нелегком матче.
Вся наша страна гордится тем, что в тяжелой упорной борьбе Вы проявили высокое мастерство, несгибаемую волю и мужество, словом, наш советский характер.
Уверен, что Вы в дальнейшем умножите свои творческие усилия и внесете крупный вклад в сокровищницу шахматного искусства.
Желаю Вам крепкого здоровья, счастья, ярких побед во славу нашей великой Родины,
Л.БРЕЖНЕВКогда Карпов вернулся из Багио, Брежнев торжественно принял его, и об этом Анатолий Евгеньевич вспоминает как об одном из «самых значительных» событий в своей жизни. Карпову был вручен в Кремле орден Трудового Красного Знамени, после чего Брежнев напутствовал его: «Взял корону, так держи!» Вряд ли Леонид Ильич мог предположить, что его слова воспримут буквально, но высокопоставленные чиновники отнеслись к ним со всей серьезностью.
Победа Карпова была важной во всех отношениях. Она окончательно стирала воспоминания о Рейкьявике и восстанавливала престиж советских шахмат. Блеск победы Карпова увеличивался еще одним важным обстоятельством: поражение потерпел «невозвращенец», что обесценивало его критику в адрес наших властей. Так случилось, что оба они — и Фишер, и Корчной, — сами того не желая, оказали Карпову огромную услугу. Один без борьбы отдал ему чемпионскую корону, другой способствовал превращению его в политическую фигуру.
Власти конечно же были признательны руководителям Шахматной федерации за поддержание национальной чести, а те, в свою очередь, должны были испытывать благодарность к своему герою — Карпову. Многие заслужили благодарность, но прежде всего — сам чемпион. И его поощрили как никого: предоставили множество привилегий, включая, вероятно, и свободу действий за рубежом.
Взять тот же негласный договор Карпова с фирмой «Novag». Лишь много позднее, когда выяснилось, что Юнгвирт утаил от чемпиона около полумиллиона долларов, подробности этого контракта стали достоянием общественности. Помогли ли власти Карпову в этой сделке? Или просто закрыли на нее глаза, как, возможно, закрыли глаза и на его валютные счета в западных банках? Или же он проделал все за их спиной? Ответа на эти вопросы до сих пор нет. Несомненно одно: в дальнейшем Карпову была оказана помощь в его попытке заполучить свои «законные» деньги. И помогали ему в этом (в 1983–1984 годах) не советские официальные лица, а Кампоманес и Кинцель (тот самый Кинцель, который вместе с Кампоманесом действовал против меня в феврале 1985 года). Кампоманес выступал в роли доверенного лица Карпова и раньше, а «тройственный союз» был оформлен документально в апреле 1984 года в Лондоне. Частное расследование прошло успешно: 30 августа Юнгвирт в разговоре с Кинцелем (кстати, бывшим шефом полиции) наконец признал, что получал деньги для Карпова. Через неделю Кинцель приступил к своим обязанностям председателя апелляционного комитета нашего первого матча с Карповым…
К концу 1981 года, когда Карпову вновь предстояло встретиться в матче с Корчным — на этот раз в Мерано, чемпион оказался в центре беспримерной патриотической кампании. Он получил лучших тренеров и всевозможную помощь, какую только мог оказать ему государственный аппарат. Как и три года назад, Корчной в претендентских матчах победил Петросяна и Полугаевского, а затем, в финальном поединке — Хюбнера.
Об атмосфере подозрительности, окружавшей матч в Мерано, можно судить уже по тому факту, что советская делегация (включая и Карпова) побывала там за несколько недель до начала матча, чтобы проверить питьевую воду, климатические условия, уровень шума и радиации — во всяком случае, так заявил председатель оргкомитета в интервью швейцарскому журналу «Chess-press».
К тому времени политическая сторона матча стала важнее, чем сами шахматы. Красноречивое свидетельство тому — строки из статьи Севастьянова «Карпов, каким мы его любим», опубликованной в декабре 1981 года в «Литературной газете»: «В Мерано он (Карпов. — Г.К.) защищал не только свое звание… Он защищал честь и достоинство нашей страны и нашего строя. Контраст между представителем Страны Советов и его озлобившимся, растерявшимся оппонентом поразил даже журналистов из буржуазных изданий, вряд ли посланных своими хозяевами в Мерано с целью быть объективными и правдивыми. Это было различие не только между двумя людьми. Точнее — не столько между двумя людьми. Это была разница между миром лжи и наживы и миром светлого завтрашнего дня».
Воспользовавшись предматчевой ситуацией, Корчной начал кампанию за выезд из страны своей семьи, которая все еще оставалась в Ленинграде. Особенно он был озабочен судьбой сына. Как явствовало из статьи «Облыжный ход претендента», напечатанной в газете «Советский спорт» перед матчем в Мерано, «сын ушел сначала из института, потеряв, таким образом, право на отсрочку от несения службы, а потом демонстративно отказался от выполнения закона о всеобщей воинской обязанности, скрывался от призыва в армию и был в конце концов в соответствии с законом осужден советским судом…»
