Моисей Губельман - Лазо
В этом документе указывалось, что все приказы по гарнизону и по отдельным частям (полку, дружине и т. д.), не имеющие подписи председателя солдатской секции или комитета части, считаются незаконными.
«Не исполняйте их! — писали Лазо и Поздняков. — Не дайте увлечь себя ни на одно выступление помимо Исполнительного комитета. Сохраняйте и поддерживайте революционную дисциплину. Только выдержка и единство действий обеспечат успех революции».
БОЕЦ И ДИПЛОМАТ
С первых же дней Октябрьского переворота волны революции разлились по всей необъятной территории России.
Офицеры, юнкера, купцы, фабриканты и помещики, в страхе бежавшие из Советской России в Сибирь и на Дальний Восток, начали сколачивать там контрреволюционные банды. С помощью своих вдохновителей — империалистов США, Японии, Англии и Франции — они надеялись свергнуть еще не окрепшую советскую власть и восстановить старые порядки.
Впрочем, империалистические державы начали вмешиваться в русские дела еще до октября 1917 года. После Февральской революции они всячески поддерживали Временное правительство, снабжали его деньгами, рассчитывая задушить революцию, закабалить Россию и беспрепятственно грабить ее естественные богатства. Не в меру ретивые заокеанские дельцы, не стесняясь, начали рассматривать Россию чуть ли не как свою «волость». Американским империалистам отнюдь не уступали и их японские коллеги. Оба партнера договаривались с Временным правительством о купле-продаже богатств Дальнего Востока оптом и в розницу.
Японские империалисты старались по возможности опередить своих единомышленников и друзей из Нового Света.
Посетивший в июне 1917 года редакцию читинской газеты «Забайкальская новь» представитель японской буржуазной газеты «Осака-Майничи-Симбун» заявил: «Япония чрезвычайно заинтересована теперь естественными богатствами вашего края. Нашу страну интересуют ваши горные богатства и сырье. Японские капиталисты готовы вложить свои капиталы для учреждения торгово-промышленных предприятий».
После Октябрьской революции империалисты объединили свои усилия, чтобы уничтожить Советскую республику. Они организовывали мятежи, снабжали своих агентов оружием, деньгами, боеприпасами, обмундированием, готовились к военной интервенции, стремились они задушить советскую власть и «костлявой рукой голода», организовав экономическую блокаду нашей страны. Американское правительство запретило отправлять продовольствие в Россию до тех пор, пока у власти большевики.
В конце 1917 года в различных городах и районах России под руководством эсеров начались выступления контрреволюционных сил, стремившихся ликвидировать только что образовавшуюся молодую Советскую республику и захватить власть в свои руки. Такую попытку предприняли враги революции — белогвардейские офицеры, юнкера, буржуазия, бывшие крупные царские чиновники — и в Иркутске.
В ночь на 8 декабря несколько тысяч хорошо вооруженных офицеров и юнкеров подняли мятеж.
На помощь иркутским большевикам из Красноярска был послан Сергей Лазо с отрядом красногвардейцев.
Готовясь к боям, Лазо писал матери и младшему брату:
«Дорогие мои!
Милая мама и милый мой Степа. Пишу десятого декабря утром со станции Иркутск, куда я только что приехал. В городе один за другим, время от времени, громыхают артиллерийские выстрелы. Сейчас иду в девятый полк и, конечно, сразу попаду на работу, тем более, что меня здесь немного знают. Думал написать тебе отсюда открытку, но боюсь до поры до времени тебя беспокоить, пересылаю это письмо в надежные руки в Красноярск, откуда его тебе перешлют, если что случится…
С вещами я уже распорядился. Все личные бумаги, дневники и т. д. перешлют вам по почте. Я их всецело посвящаю Степе и все дневники, которые лежат в письменном столе в Кишиневе; чужие письма постарайся по возможности отослать адресатам или уничтожить. Передайте мой братский поцелуй Боре[9]. Думаю, Степа, ты так же будешь революционером, как и твой брат.
Крепко целую. Сергей Лазо.
10. XII 1917 г., г. Иркутск».
Штаб революционных войск поручил Лазо с группой в сто пятьдесят — двести красногвардейцев занять самый опасный боевой участок — мост через реку Ангару, связывавший Иркутск с линией железной дороги. Это было боевое крещение для командира и красногвардейцев-рабочих, никогда еще не участвовавших в боях.
Юнкера сильным пулеметным и ружейным огнем обстреливали мост с двух сторон, но сбить отряд Лазо не могли. Молодой командир показал себя умелым, стойким и в тяжелых боях избежал больших потерь.
Одна из активных участниц борьбы с контрреволюцией в Сибири, О. Иогансон, описывая декабрьский мятеж в Иркутске, рассказывает о том, как мужественно вел себя Сергей Лазо в этой сложной и трудной обстановке.
Он использовал каждую свободную минуту. В перерывах между боями Лазо обучал красногвардейцев, составлял схемы и планы предстоящих операций. Он находил время и поработать в штабе. На линии огня он покорял всех своим бесстрашием, быстротой ориентировки. Лазо хорошо знал, что командиру части не полагается итти первым в бой. Это положение устава он, горячий поборник твердой воинской дисциплины, все же нарушал и в сражениях всегда был на передовой линии огня, что вызывалось требованиями времени, условиями жизни и борьбы… Бойцов всегда увлекает личный пример командира. Они невольно заражаются его настроением и сами проявляют на поле битвы высокое мужество и выдержку. Особенно велико было значение личного примера для молодых, неопытных, слабо подготовленных в военном отношении людей, из которых состоял отряд красноярцев.
Интересны воспоминания о Лазо и другой участницы боев с белогвардейцами в Иркутске, А. Теличкиной.
Белый дом, бывший дворец губернатора, где осталась в момент мятежа часть советских и партийных работников, был отрезан от основных наших сил: юнкера неоднократно пытались захватить его. С каждым днем все труднее становилось отбивать атаки белогвардейцев: не хватало боеприпасов, продовольствия.
«Я помню ночь, — пишет А. Теличкина, — когда Лазо должен был идти в наступление и освободить товарищей, отбивавшихся в Белом доме. В одной из комнат бывшего почтово-телеграфного управления среди груды наваленных на пол винтовок Лазо обсуждал с товарищами план действий. Лазо очень устал. На нем была старая солдатская шинель, длинная и сильно потрепанная; на ногах большие валенки с задранными кверху носками; голова глубоко ушла в солдатскую ушанку.
Товарищи, зная, какое трудное дело ему предстоит, начали уговаривать Лазо поесть немного и отдохнуть.
