Иван Поляков - Краснов-Власов.Воспоминания
Напомнив генералам, что в соседних комнатах присутствующие с нетерпением ожидают результат переговоров, я попросил разрешение открыть дверь и объявить им результат. Получив согласие, я сделал это.
Трудно описать, какой неподдельный восторг и радость вызвало это мое объявление. Все буквально бросились поздравлять генералов. Очень скоро после этого, столы ломились от изобилия разнообразных закусок и вин. Все присутствовавшие были приглашены принять участие в трапезе. Нас хозяева усадили за отдельный стол. Застольная беседа носила откровенный и дружеский характер. Никаких деловых разговоров почти не поднималось. Было решено, с одобрения генералов, выпустить для печати и радио официальное сообщение о состоявшемся их дружеском свидании и достигнутом соглашении. Оно должно было носить заголовок: «От штаба Р.О.А. и Глав. Управ. Каз. Войск», а затем короткий текст, составить каковой было поручено мне.
Конечно, не обошлось без тостов. Первый, короткий, но необычайно красивый тост в честь Ген. Власова, сказал Ген. Краснов, показав полностью свой огромный талант блестящего оратора. Он удивительно мастерски оттенил, что на Р.O.A. сейчас устремлены взоры, чаяния и упования всех национально мыслящих, русских и что он убежден, что под мудрым водительством Ген. Власова, эта армия успешно выполнит свою задачу и поможет русскому народу сбросить с себя ненавистные ему советские оковы. Эти слова Петра Николаевича произвели особо сильное впечатление на Ген. Власова.
— «Дорогой Петр Николаевич», сказал он, подойдя к нему, — позвольте мне за Вашу блестящую оценку Р.O.A. и Ваши искренние и добрые пожелания успеха в моем деле, обнять и поцеловать Вас.» И при общих аплодисментах и криках «ура», он, чокнувшись бокалом, расцеловал Петра Николаевича. Столь же яркий по форме и содержанию был и ответ Ген. Власова, а затем и другие гости стали соревноваться друг с другом в ораторском искусстве. Не были забыты Ген. Трухин и я. И Петр Николаевич и Андрей Андреевич тепло и сердечно благодарили нас, отмечая, что мы много положили труда, чтобы добиться единения в русском национальном деле. Возможно, под влиянием успешного окончания свидания генералов, а отчасти под действием винных паров, но я должен сказать, что наша застольная беседа протекала в необычайно интимной атмосфере. Еще больше приподнятое и веселое оживление царило в других комнатах.
Любезный и милый хозяин дома предложил каждому из нас написать что либо ему на память, в особую книгу. Надписи, сделанные генералами Красным и Власовым и прочитанные вслух, вновь вызвали бурю аплодисментов и шумные крики «ура».
Уже было поздно, когда Ген. Краснов оставил дом, провожаемый всеми, во главе с Ген. Власовым. После него уехал Андрей Андреевич. Я немного задержался, ожидая возвращения Семена Николаевича, провожавшего Ген. Краснова. Мы условились вместе поехать в Берлин, где у меня, в номере отеля, должна была собраться казачья старшина, предупрежденная по телефону о нашем прибытии. Они жаждали скорее узнать результат свидания.
По возвращении Семена Николаевича, я еще раз поблагодарил наредкость симпатичных хозяев за их отзывчивость и чисто русское радушие и затем мы отправились на вокзал.
В отеле вас ждали Донской Атаман, Ген. Шкуро и Полк. С. Все они были необычайно довольны исходом свидания и наперерыв поздравляли нас. Далеко за полночь, когда разошлись все, я, под свежим впечатлением, пока не изгладились из памяти нужные подробности, спешил, по обыкновению, записать все наиболее важное, что я видел или слышал.
Делая объективный анализ сегодняшней встречи генералов, вспоминая каждую их фразу, прислушиваясь к тону, как они произносились и, одновременно, зорко следя за выражением их лиц, — я должен констатировать, что оба они, как будто бы, стремились найти пути к взаимному пониманию. Однако, в тоже время они чрезвычайно упорно отстаивали свои взгляды и даже в таких вопросах, каковые, по моему мнению, существенного значения не имели. Разгадку этого, полагаю, надо искать, главным образом, в личных качествах и различных характерах обоих генералов.
В памяти у меня невольно оживилась моя первая встреча с Ген. Власовым. Хорошо помню, как он резко осуждал Ген. Краснова, а через час, диаметрально, изменил свое суждение и стал высоко превозносить талант, качества и авторитет Петра Николаевича.
Не забыл я и мой разговор с последним, когда он, сильно горячась, упрекал Ген. Власова, возлагая за все вину на него. Но затем, услышав несколько веских аргументов относительно достоверности приводимых им фактов, стал менять свое мнение. Быть может и сегодня^ думал я, при их разговоре наедине, повторилось то же самое. В присутствии Ген. Трухина и меня, Ген. Власов был уступчивие, стремясь найти желательную равнодействующую, каковая удовлетворила бы обе стороны. Не так настойчиво протестовал и Ген. Краснов. Но насколько они оба в этот момент были действительно искренни, я, конечно, решить не могу.
Меня сильно интересовала очередная встреча с Ген. Красновым, который просил меня приехать к нему утром. Я надеялся, что он откровенно поделится со мной своим впечатлением о свидании с Ген. Власовым. Одновременно у меня созрела мысль, предложить Ген. Краснову поехать к Андрей Андреевичу, как бы, с ответным визитом, принимая во внимание, что вчера последний приехал на свидание в ту деревню, где жил Петр Николаевич. Этой новой встрече генералов я придавал особо важное значение, как в деловом отношении, так и в целях их более тесного сближения.
Как обычно, я приехал к Ген. Краснову около 10 часов утра. У него я застал и Семен Николаевича. Наш разговор я начал вопросом: «Меня очень интересует, Петр Николаевич, ваше мнение о вчерашнем свидании вообще, а в частности об Андрей Андреевиче и Федор Ивановиче.»
Ген. Краснов ответил, что результатом вчерашней встречи он вполне доволен. Однако, он далек еще от мысли преждевременно строить радужные иллюзии. Он признавал сначала необходимым, чтобы Ген. Власов был назначен Главнокомандующим, затем надлежало письменно оформить соглашение, подписать таковое и опубликовать. Что касается Ген. Власова, то по его словам, в разговоре с ним наедине, последний предъявил ему совершенно невыполнимые требования, каковые, конечно, принять он не мог. Но каковы были эти требования и в какой ультимативной форме они были ему предъявлены, Петр Николаевич не сказал. Не пришлось мне никогда об этом слышать и от Андрей Андреевича. Особенно тепло вспомнил Петр Николаевич Ген. Трухина, сказав, что последний произвел на него самое лучшее впечатление выдержанного, умного и весьма дельного начальника штаба, с которым Семену Николаевичу будет очень легко работать.
