Алексей Карпов - Батый
Общий смысл претензий к венгерскому королю, несомненно, был известен и князю Юрию Всеволодовичу. Но мог ли он и в самом деле рассчитывать на то, что следующий удар монгольского войска обрушится не на его княжество, не на русские земли, а на Венгерское королевство? Я полагаю, что да, мог. На Руси знали о вражде между монголами и половцами. Когда-то русские князья поддержали половцев, несмотря на прямые угрозы татар, — и поплатились за это страшным поражением на Калке. Юрий Всеволодович не хотел повторять прежних ошибок — да его и не связывали с половцами столь тесные политические и династические узы, которые установились с ними у князей Южной Руси. Зато половцев — и именно одного из главных врагов монголов, хана Котяна, — принял король Бела. Наверное, монголы умело разыгрывали «половецкую карту» — в том числе и перед князем Юрием; не исключено, что они заверяли его в своей готовности выступить вслед за бежавшим от них Котяном — и суздальскому князю так хотелось им верить! Возможно, что и его не вполне понятные для нас действия — он задержал послов у себя, но письмо всё-таки передал венгерскому королю — объясняются его желанием поскорее направить татар против венгров, не допустить какого-либо соглашения между ними. Позднее, уже после того как татары вторгнутся в Центральную Европу, современники-европейцы будут писать о их коварстве и вероломстве и вспомнят, что «некоторые из доверчивых королей, заключив с ними союз, разрешали им свободно проходить по своим землям, но всё равно погибли, так как они союзы не соблюдают»8. Возможно, слова эти — хотя бы отчасти — могут быть отнесены и к суздальскому князю?
Конечно, всё это не более чем предположения и догадки. Но они, пожалуй, лучше других объясняют видимое бездействие князя Юрия Всеволодовича, его очевидное нежелание хоть чем-то провоцировать монголов на военные действия. Когда же войско Батыя вторгнется в русские пределы, суздальский князь уже ничего не успеет предпринять. Если монголы и вели с ним переговоры, то лишь для отвода глаз, чтобы внести раскол в ряды своих противников. Русь была обречена. Она должна была быть завоёвана — таково было предписание Чингисхана, которое его преемники не могли нарушить. Мир с русскими князьями был невозможен и ещё по одной причине. Весной 1223 года, накануне битвы на Калке, русские князья убили татарских послов, присланных к ним для переговоров. Этого монголы никому не прощали. И хотя ни Юрий Всеволодович, ни другие князья Северо-Восточной Руси не имели к тому давнему преступлению никакого отношения, оно должно было горько отозваться им: монголы не делали различий между отдельными русскими князьями, рассматривая страну русских («орусут») как единое пространство и в этническом, и в политическом отношениях.
«Замок Ovcheruch», или «Orgenhusin», о котором писал монах Юлиан как об одном из первых объектов татарской агрессии на Русь, скорее всего, может быть отождествлён с неким городом или крепостью Нузла (Нуза, Онуза, Нухла), упомянутым в той же связи русскими летописцами.
«В то лето пришли иноплеменники, глаголемые татары, на землю Рязанскую, бесчисленное множество, словно саранча, — сообщает новгородский летописец, — и сперва, придя, встали у Нузлы, и взяли её, и остановились станом тут»9. «Зимовали окаянные татары под Чёрным лесом (?), — уточняет другой книжник, — а оттуда пришли безвестно на Рязанскую землю…»10
Где находилась упомянутая летописцем Нузла, или Онуза, мы, к сожалению, не знаем: историки и археологи помешают этот предполагаемый южный форпост Рязанского княжества либо где-то в бассейне Верхнего Дона, между реками Лесной и Польной Воронеж, или чуть восточнее, в водоразделе Польного Воронежа и реки Челновой, либо на реке Цна (всё это в пределах нынешней Тамбовской области), либо ещё восточнее, на реке Суре или её притоке Узе (в нынешней Пензенской области)11. Именно этим путём Батый, по-видимому, и шёл на Русь. Во всяком случае, так считали в XVII веке. Описывая пути набегов татар на Русь в прошлые века, некий дьяк, автор выписи в Разряде о построении новых городов (1681 год), сообщал вполне определённо: «И в те времена ординские цари… с татары приходили в росийские места войною сакмами (дорогами. — А. К.)… По 2-й (сакме. — А. К.) перешод реку Волгу, а Дону реки не дошод, промеж рек Хопра и Суры, чрез реки Лесной и Польной Воронежи, на Ря[ж]ские, и на Рязанские, и на Шацкие места… и Батый в войну на Русь шол»12.
Владения рязанских князей в первой трети XIII века простирались далеко на юг: как считают современные археологи, граница княжества проходила по правому берегу Дона — едва ли не до устья реки Воронеж, а на юго-востоке достигала верхнего течения реки Цны13. Где-то здесь, на значительном удалении от столицы княжества (более 200 километров), и разворачивались события, приведшие в конце концов к гибели не одной только Рязани, но и всей Руси.
Захватив Нузлу, Батый отправил своих послов к рязанским князьям. Некоторые историки считают это особенностью монгольской дипломатии, по крайней мере дипломатии Батыя в ходе его Западного похода: захват пограничной крепости, своеобразная демонстрация силы предшествовали началу переговоров, ход которых зависел от того, какую тактику выберет правитель той области, которая подверглась нападению монгольских войск14. В роли переговорщиков выступили некая «жена-чародеица и два мужа с нею». В чём выражалось «чародейство» татарской посланницы, мы не знаем, но известно, что мои юлы неизменно обставляли все свои действия различными гаданиями и волхованиями и женщины-колдуньи играли при этом весьма заметную роль15.
Сам выбор женщины в качестве посла (если «жена-чародеица» действительно была послом), несомненно, должен был покоробить рязанских князей. Женщины у монголов своим видом и поведением мало чем отличались от мужчин: они так же ловко скакали на лошади и стреляли из лука, носили штаны и другую мужскую одежду, так что сторонний наблюдатель с трудом различал их в массе воинов. Немало женщин наравне с мужчинами приняли участие и в Западном походе Батыя. Подобным образом одетая женщина в глазах русских выглядела по меньшей мере оскорбительно. Но ещё более оскорбительными оказались условия, выставленные татарами. Они потребовали от рязанских князей «десятину во всём: в князьях, и в людях, и в конях», причём последняя «десятина» была озвучена с максимальной точностью: «десятое в белых, десятое в вороных, десятое в бурых, десятое в рыжих, десятое в пегих», — монголы действительно знали толк в лошадях. Всё это означало полное и безоговорочное подчинение Рязанской земли татарам. Возможно, прими рязанские князья предложенные им условия, и их земля не подверглась бы столь страшному разорению. Но подчиниться такому требованию, и притом без всякого сопротивления, было конечно же немыслимо. Хотя и сил для отражения удара у князей не было.
