Всеволод Глуховцев - Александр Первый: император, христианин, человек
Один Бог ведает, сколько фанатиков и подлых проходимцев оказалось в ней! И сколько несчастных пострадали от борцов за идею и за свой кошелёк (имущество осужденных часто пополняло доходы судей)… И заметный исторический негатив, сделавший звучное латинское слово зловещим, конечно, стал заслуженным клеймом.
И всё же! Всё же, несмотря на это, можно взять на себя смелость утверждать, что тогда, в конце XV столетия, и папа Иннокентий VIII, и его инквизиторы, и даже сами Якоб Шпренгер и Генрих Инститорис, авторы знаменитого «Молота ведьм» – были правы, восставая против всего того, что несла власть тогдашней магии над умами. Ни папа, ни другие не были ангелами, не были святыми, но стали, должно быть, лучшими из худших – они не позволили миру, подошедшему к черте безумия, шагнуть за ту черту, откуда мир мог бы не вернуться.
Правда, болезнь оказалась страшной. Весь XVI век Европа содрогалась в пароксизмах войн. Это было что-то невероятное! – будто неведомые энергии Земли, вливаясь в людей, взрывали привычные устои, человечество не справлялось с грозными силами, что рвались из его собственных недр. Если церкви ещё как-то, прибегая иной раз к драконовским мерам, круша и виноватых и невинных, удавалось сдерживать демономанию, бушевавшую в людских сердцах – то удержать страсть к новой мистике, к собственным поискам Бога, к обновлению мира, заплутавшего на земных путях… этого уже ни Папа Римский, ни кто иной сделать не могли.
Европа разделилась. Католики и протестанты, люто возненавидя одни других, погрязли во взаимных проклятиях и убийствах. Обоюдная ненависть не мешала, однако, с равным пылом истреблять всё, что хоть как-то подозревалось в колдовстве, ведовстве, магии – а подозрения могли возникнуть по самому пустячному поводу. Ведовские процессы перехлестнули и в следующее столетие, неистовствовали в нём, и постепенно стали затихать лишь к концу XVII века, когда и колдуны и ведьмы почти полностью вывелись. Впрочем, и позже вспыхивали обвинения и расправы; были то реальные выявления «симптомов индиго» у отдельных личностей, либо чьё-то «тяжкое рвение»?.. Кто знает!
Здесь оказывается необходимым настоятельно подчеркнуть ещё раз: экстраординарные, «паранормальные» (неудачный, но привычный термин!) способности как таковые не являются как таковые ни злостными ни благостными. Существуют немалые основания предполагать, что основатели протестантизма – Лютер, хотя бы – несомненно, были «индиго-одарёнными» людьми, что нимало не мешало им непримиримо преследовать других таких же одарённых, поставивших свой талант на службу своему эгоизму… а уж к чему, вернее, к кому приводит человека сочетание высокой одарённости и свирепого себялюбия – печально известно.
Было бы неправдой обелять что католиков, что протестантов, прошедшихся по шестнадцатому и семнадцатому столетиям почти подобно Смерти с гравюры Дюрера. Но вот это самое спасительное «почти»!.. Оно вправду спасительное, каким бы ханжеством это не показалось. И католическая, и множественные протестантские церкви и секты – да, устроившие полтораста лет жестоких войн; да, содержавшие в своих рядах как принципиальных людоедов, так и бесстыжих циников; да, сотворившие немало такого, за что придётся дать высший ответ! – опять-таки оказались лучшими из того худшего, что тогда было. Они, может, и сами не очень отдавая себе отчёта, предотвратили сползание мира в никуда, что запросто могло бы случиться, возьми верх безоглядные маги, думавшие лишь о своём могуществе, и презиравшие всё прочее с высоты собственного величия.
Позволим себе развить высказанное выше предположение. Если направленность геобиогенных процессов в западной части Евразии в конце XV-начале XVI веков способствовала раскрытию у многих людей их «индиго-потенциала», то ближе к концу XVII столетия заметно изменившиеся биосферные условия (симптомом которых, возможно, стало явное похолодание в этих широтах?..) данный потенциал нейтрализовали. Планета Земля, уловив неготовность европейского человечества к собственным способностям, незаметно снизила их уровень, чем помогла предотвратить катастрофу, которая могла бы случиться, овладей магическими технологиями эти морально к ним не подготовленные массы людей. Разумеется, ультра-психические потенции реализуются у разных людей во все эпохи, во всех краях Земли; однако, данный феномен, как и любой другой, имеет, вероятно, исторические экстремумы…
Это, конечно, дерзкая гипотеза. Но и без неё ясно, что два столетия социальных бурь и потаённой, не замечаемой миром работы в сознаниях и подсознаниях людей сделали огромное дело.
Чем, собственно, отличается «наука» от «магии»? По целеполаганию – ничем. И то и другое суть инструменты воздействия человека на внешнюю среду; разница в технологиях, в методах. Магия предполагает примат непосредственного (во всяком случае, сведённого к минимуму посредников) психического влияния субъекта на объект – наука же выстраивает меж ними довольно долгую цепь промежуточных инстанций в виде логических умозаключений и технических приспособлений. Резонный вопрос: зачем нужна наука, если магия обещает достижение цели кратким путём?.. И резонный ответ: затем, что краткий путь не самый скорый. Выигрываешь в силе, проигрываешь в расстоянии – золотое правило механики творчески применимо и в данном случае. Магический акт, очевидно, требует от человека огромного разового выброса энергии, научно-техногенный же, «растянутый» по времени, позволяет энергетический расход сглаживать, делать спокойным, предсказуемым, а следовательно – куда более социально приемлемым.
Так не должны ли мы сказать «спасибо» инквизиции?!.. С её позиций между магией и наукой вообще никакой разницы не было – и действовали охранители соответственно, как система залпового огня, сметающая всё без разбору. Но результат!.. Результат известен. Чем бы занял себя умный, талантливый, честолюбивый, рвущийся к познаниям молодой немец, француз, англичанин где нибудь в 1495 году?.. Наверняка бы ударился в чернокнижие, астрологию и что-нибудь тому подобное! – попытался бы вырастить свои «ведовские» способности. А вот его ровесник двести лет спустя, ощущая потребность в самореализации, шёл заниматься математикой, физикой или химией – и это, бесспорно, достижение европейской цивилизации. Не великое, но достижение: она просто продолжала существовать. А могла бы исчезнуть.
Явно наметившийся рационализм, успехи точных наук стали симптомом выздоровления. Но… выздоровлением так и не стали. Христианскому обществу всё-таки понадобилось сойти с дистанции, пуститься снова по штрафному кругу – и погрузиться в кошмар двух подряд мировых войн, чтобы в который уже раз оказаться на развилке.
