Георгий Чернявский - Франклин Рузвельт
Без каких-либо споров договорились о том, что учредительная конференция ООН откроется 25 апреля в Сан-Франциско.
При обсуждении территориальных вопросов вновь сыграла козырная карта Сталина — участие СССР в войне на Дальнем Востоке: западные державы пошли на существенные уступки. Речь прежде всего шла о границах Польши. Теперь формулировалось, что граница между СССР и Польшей пройдет в основном по «линии Керзона» 1920 года с отступлениями от нее на пять—восемь километров в пользу Польши. Ей был возвращен город Белосток с окружающей территорией, что вроде бы продемонстрировало добрую волю Сталина.
Рузвельт, правда, поставил вопрос о возвращении Польше Львова, а также нефтеносных районов Восточной Галиции, но, видя крайне отрицательную реакцию советского партнера, тут же добавил, что только вносит предложение, но не настаивает на нем. Взамен территорий, оказавшихся в составе СССР, Польша должна была получить западные земли вплоть до Одера, а также часть Восточной Пруссии (другую ее часть с главным городом Кенигсбергом решено было передать Советскому Союзу).
Хотя в Лондоне продолжало функционировать польское эмигрантское правительство, Рузвельт и Черчилль согласились признать власть сформированного в СССР ПКНО. Вначале Рузвельт высказал мнение, что это правительство представляет интересы не более чем трети поляков и поэтому должно составлять соответствующую часть будущего объединенного польского Совета министров, но вскоре от такой позиции отказался. Правда, Сталин в свою очередь примирился с включением в правительство «демократических деятелей из самой Польши и поляков из-за границы». Это позволило без особого труда сформировать в Варшаве устраивавший СССР политический режим, а вначале включенный в правительство бывший эмигрантский премьер Станислав Миколайчик, возвратившийся на родину, в обстановке начавшегося преследования демократических сил в 1947 году был вынужден тайно бежать на Запад.
Вопрос об оккупации Германии в Ялте не обсуждался, так как уже имелось соглашение от 12 сентября 1944 года, предусматривавшее распределение зон оккупации и выделение секторов в Берлине. Это соглашение было просто подтверждено, и оно предопределило раскол Германии, длившийся четыре с половиной десятилетия.
Ко времени Крымской конференции Рузвельт примирился с властью генерала де Голля во Франции, которого ранее просто не терпел. Президент США согласился даже с выделением для Франции оккупационной зоны в Германии, хотя конкретное ее местонахождение США и Великобритания определили позже. Соответственно единственным новшеством по собственно германскому вопросу было совместное предложение Рузвельта и Черчилля о включении Франции в число держав, имевших свои зоны оккупации в Европе, причем французскую зону предполагалось образовать за счет небольших частей американской и британской, не ущемляя интересов СССР. Сталин охотно согласился с этим предложением, полагая, что натянутые отношения между Рузвельтом и главой временного правительства Франции всё еще сохранялись, и при возможности намеревался их использовать.
В обстановке полного единодушия были приняты решения о принципах послевоенного устройства Германии, исходившие из того, что милитаризм и нацизм должны быть искоренены, чтобы Германия никогда больше не была в состоянии нарушить мир. С этой целью намечалось «разоружить и распустить все германские вооруженные силы и навсегда уничтожить германский генеральный штаб», «изъять или уничтожить всё германское военное оборудование, ликвидировать или взять под контроль всю германскую промышленность, которая могла бы быть использована для военного производства; подвергнуть всех преступников войны справедливому и быстрому наказанию; стереть с лица земли нацистскую партию, нацистские законы, организации и учреждения; устранить всякое нацистское и милитаристическое влияние из общественных учреждений, из культурной и экономической жизни германского народа»{726}.
Значительно сложнее обстояло дело с вопросом о германских репарациях. Сталин предложил, чтобы их сумма составила 20 миллиардов долларов, выплачивалась в течение десяти лет и практически была получена путем конфискации промышленного оборудования и продукции, причем СССР полагалась бы ее половина. Рузвельт и Черчилль согласились, что СССР должен получить львиную долю германских репараций как страна, в наибольшей степени пострадавшая от войны, но напомнили Сталину о проблемах, возникших в связи с германскими платежами странам Антанты после Первой мировой войны: о хаосе, ожесточении, национализме и в конечном итоге приходе к власти Гитлера. Скорее всего, президент говорил не экспромтом, а, предвидя постановку вопроса о репарациях, получил квалифицированные исторические справки, поскольку был достаточно подкован.
Тем не менее, несмотря на заявление Черчилля, что советские требования кажутся ему фантастическими, что после Первой мировой войны намечавшиеся репарации с Германии не превышали двух миллионов (премьер жонглировал цифрами, не обращая внимания на резкое падение курса доллара между войнами), Рузвельт в конце концов поддержал сталинское требование, заявив, что не желает, чтобы немцы жили лучше, чем граждане СССР, но в то же время высказав опасение, как бы в результате уплаты репараций немцы не стали бременем для всего мира. В конце концов к обсуждению этого вопроса решили возвратиться позже.
В соответствии с существовавшей устной договоренностью Сталина и Черчилля о разделе сфер влияния в Восточной Европе стороны согласились, что преобладающими правами в Греции будут пользоваться англичане, а в Югославии сохранится режим И. Броз Тито с включением в правительство «других демократических деятелей». Практически это означало бесспорное включение Югославии в советскую сферу влияния.
В Ялте была принята Декларация об освобожденной Европе, составленная американской делегацией и предложенная Рузвельтом{727}. Она провозглашала суверенное право европейских народов на управление своими территориями и долг союзников помогать им в осуществлении этого права: «Установление порядка в Европе и переустройство национально-экономической жизни должно быть достигнуто таким путем, который позволит освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их собственному выбору».
Правда, перед подписанием декларации произошел любопытный инцидент. Черчилль заявил, что он подпишет документ при условии, что сделанные в нем ссылки на Атлантическую хартию не относятся к Британской империи, во владениях которой уже осуществлены соответствующие принципы. По этому вопросу, вспомнил Черчилль, он выступал в палате общин, и неосторожно добавил, что передал текст этого выступления У. Уилки, в свое время сопернику Рузвельта на президентских выборах, который умер в 1944 году. «Не это ли убило его?» — произнес Рузвельт в пику союзнику, давая понять, что возвышенные слова о правах народов Европы могут быть отнесены и к народам Содружества наций, как еще с 1926 года официально именовалась Британская империя.
