Адлер Сайрус - Джейкоб Генри Шифф. Гений финансового мира и главный спонсор русских революций
В речи на открытии Центрального еврейского института, которую Шифф произнес 21 мая, он снова поднял данный вопрос, и его речь многих задела. 26 мая он писал коллеге по комитету: «Относительно клеветнических нападок, с которыми обрушилась на меня пресса на языке идиш… мне кажется, будет лучше, если я не прямо сейчас, но вскоре выйду из состава Американского еврейского комитета. Вся ситуация, по моему мнению, – тщательно разработанная кампания против Комитета, поскольку я подвергался нападкам как один из его видных членов. Когда ко мне приходил Шолом Аш, он откровенно признался, что нападал на меня, потому что я препятствовал желанию еврейского народа созвать конгресс; и даже если бы меня цитировали верно, как в «Таймс», а не искажали мои слова, как в других изданиях, в моей речи, несомненно, отыскались бы другие изъяны и я в любом случае подвергся бы нападкам. Вы увидите, что продолжением станет злобная кампания против Американского еврейского комитета и его замыслов».
Личные нападки глубоко задевали Шиффа, и на публичной встрече 4 июня он воспользовался случаем и произнес речь, равную по накалу библейским речам пророка Самуила после того, как Саул стал царем: «Я пришел сюда, чтобы сдать меч раздора. Пятьдесят один год я живу в Нью-Йорке; теперь мне почти семьдесят лет; и, по-моему, с тех пор, как я достиг сознательного возраста, не проходило ни дня, когда я не искал бы добра в моем народе».
Заметив, что представители прессы неверно истолковали его слова, он продолжал: «Я хочу зачесть вам отрывок из стенографического отчета, где приводятся мои точные слова. Отрывок невелик. Я прочту всего один абзац и прошу у вас немного терпения: «Мистер Шифф, говоря о евреях в России и Польше, сказал: «Я лучше, чем кто бы то ни было, понимаю своих угнетенных собратьев в России и Польше не только из-за того, что они переживают сейчас, но и из-за того, что они пережили за последние пятьдесят лет. Но мне пришло в голову – а я уделил вопросу немало размышлений, – что, если бы евреи в России и Польше сами не обосабливались, в силу дискриминационных законов, предрассудки и преследования, которым они подвергались, не дошли бы до той стадии, до которой все дошло, к нашему всеобщему сожалению».
Друзья мои, я не намерен отказываться ни от единого своего слова. Но… из-за того, что один-единственный репортер, который, возможно… не понял, что это значит, представил дело так, словно я взваливаю на евреев России и Польши ответственность за преследования, а пресса на языке идиш набросилась на меня, осуждает меня, даже угрожает мне, и нападки продолжаются даже сейчас, хотя через два или три дня после собрания в газете «День», выходящей на идиш, и в газете «Американский еврей» напечатали выверенный стенографический отчет. Для моих критиков нет никакой разницы; они игнорировали новые данные и продолжают игнорировать сейчас.
Подумайте, можно ли обвинять меня в таком преступлении? Подумайте! Меня, который на протяжении двадцати пяти лет в одиночку не давал правительству России получить займы на американских рынках… Вспомните! Меня, который в прошлом неустанно агитировал и убеждал президента Соединенных Штатов, о чем некоторым из вас должно быть известно, что необходимо аннулировать наш договор с Россией. Почему, по моим словам, этот договор следовало аннулировать? Не потому, что кто-либо из нас хочет поехать в Россию, но потому, что… когда Россия вынуждена будет открыть свои двери евреям, американским или живущим в любых других государствах, она не сможет по-прежнему ограничивать в правах своих евреев и сохранять черту оседлости, которая находится в основе всех бед; и даже если до этого пока не дошло, друзья, последствие будет именно таким.
Но мои обвинители, не представители прессы на идиш, а те, кому разрешили здесь находиться, потому что… сейчас они не могут вернуться к себе на родину, как собирались, – эти беженцы пишут в еврейские газеты, что я своей речью лью воду на мельницу царского правительства, даю ему оружие, более действенное, чем пушки… Нет, друзья мои! Царское правительство радуется потому, что вы побиваете человека, который боролся с преследованиями, с антисемитизмом, насколько хватало его сил…
Почему на меня нападают? Я знаю, потому что меня заранее предупреждали об этом… Мне снова и снова повторяли, что, если я не прекращу выступать против созыва еврейского конгресса, на меня нападут на первого, как, возможно, на самого видного члена Американского еврейского комитета; что вера еврейского народа в меня будет поколеблена и я буду сломлен. Теперешние нападки – только часть тщательно продуманного плана. Что бы я ни сказал, и даже если бы слова и доводы вложил в мои уста сам Господь, меня все равно подвергли бы злобным нападкам, потому что таков был замысел, тщательно продуманный и разработанный.
Кто из знающих меня может сказать, что за время нашего знакомства я хоть раз отказывал в чем-то моему народу, отказывался прислушаться к его нуждам, отказывался помочь какому-либо делу, дожидаясь, пока мне подробно изложат еврейские проблемы, а не исследуя их самостоятельно в желании помочь? Кто скажет, что я не давал не только из моих средств, но ежедневно, ежечасно – могу добавить, днем и ночью – не отдавал бы самого себя, пусть встанет и обвинит меня!
В заключение могу сказать только одно: я оскорблен до глубины души. После всего, что произошло, сионизм, национализм, движение за создание еврейского конгресса и еврейские политики, какую бы форму они ни принимали, становятся для меня книгой за семью печатями. Я буду по-прежнему способствовать духовному развитию моего народа; буду оказывать содействие во всех конструктивных делах; и я буду по мере сил бороться за предоставление полных гражданских прав для наших братьев, живущих в зоне военных действий, особенно в Польше, России, Румынии и Палестине, ибо все они – плоть от плоти моей… Но на этом, друзья, мои обязанности заканчиваются».
После данной дискуссии в прессе появилось множество хвалебных статей, которые были так же неприятны Шиффу, как и нападки. Одному другу он писал: «Льстивые панегирики еще более неприятны мне, чем недавние нападки идишской прессы, особенно когда, после того как столько было сделано, в моих единоверцев так откровенно вдалбливают признательность, хотя ни о чем подобном речь не шла. Я просто стараюсь исполнять свой долг так, как я его понимаю, и ни от кого не жду благодарности».
Вскоре после того состоялись переговоры представителей многих организаций, в том числе и группы, ратовавшей за созыв Еврейского конгресса. В результате определенных ограничений, о которых удалось договориться, большинство проголосовало за созыв конгресса, против чего Шифф ранее так энергично возражал. Он согласился с результатом, написав: «Что ж, пусть конгресс соберется, особенно потому, что его созвали бы в любом случае, чтобы сохранить единство американских евреев».
