Александр Омельянюк - Возвращение блудного сына
На работу он в этот раз прибыл позже обычного.
– «У нас масло есть, бутылок десять?» – спросил Платона входящий в цех Гудин.
– «Есть, насколько я знаю» – без энтузиазма ответил тот.
Иван Гаврилович только что принял заказ по телефону, и вместо того, чтобы, как обычно, собрать его, вдруг неожиданно положил листок со своей записью на угол стола Платона:
– «Тут вот из Солнцева звонила Надькина знакомая, заказала пять банок лецитина и десять масла. Ты положи их в коробку и отнеси на вахту. Неизвестно когда она приедет. Цены там написаны! – указал он на бумажку – Вот и весь сказ!».
Сказ-то может быть и весь, но не про твою честь! – подумал Платон, промолчав в ответ и вовсе не собираясь исполнять неожиданное указание зарвавшегося старца.
Ну, дед совсем оборзел! Со своими «шариками» на компьютере у него, видать, и крыша поехала?! Мышей совсем не ловит, хотя «мышкой» и водит! – молча возмущался писатель.
А тем временем у него на даче закипела новая работа. Бригада из трёх местных славян обшивала дом сайдингом, маскируя давние перекосы, придавая ему новый, надёжный и весьма респектабельный вид.
А после окончания их работы Платон приступил к модернизации и ремонту окон и оконных рам, включавших в себя, прежде всего, их обивку штапиком, наличниками и окантовками, а также шпатлёвку и покраску.
В итоге задумка Ксении была реализована, и дом приобрёл долгожданный вид.
Ксения была довольна. Платон тоже.
И теперь осень ушла у него, в том числе, и на доделывание двери и ступени, ведшей из веранды на террасу.
Дома он комментировал жене их давно длящееся гармоничное сотрудничество в совместном дачном творчестве:
– «Ксюха! А ведь прогресс и развитие – это… любовь! То есть соединение двух противоположностей, плюса и минуса, дающее ток, энергию, новое вещество, жизнь!».
– «Ну, ты и философ. Только про идеи забыл!» – не ожидая от мужа таких рассуждений, дополнила Ксения.
– «Да я и не оспариваю твоё идейное лидерство в нашем с тобой дачном дизайне!».
– «Но без тебя, без твоего согласия мы ничего не смогли бы реализовать из моих идей, причём каждый раз всё более смелых и дорогих. Мы с тобой всё время явно прогрессируем, развиваемся!» – начала более глубоко рассуждать благодарная мужу Ксения.
– «Да! Если согласиться с тем, что человеческое общество развивается по спирали, повторяя уже пройденные общественно-экономические формации, но быстрее и на более высоком уровне развития общества, то тогда надо считать, что социализм был неким повторением первобытнообщинного строя с общими средствами производства» – сел на своего давно оставленного конька бывший лектор-международник.
– «Но за этим строем ведь последовал феодальный строй средневековья. И действительно! Мы сейчас наблюдаем в России подобие дикого капитализма. А с учётом возникновения различного рода мафий, коррупции, появления вотчин в различных областях деятельности, то точно мы сейчас повторяем этот виток истории.
Но, как видно по годам, эта спираль сильно сужается кверху, принимая форму воронки. Временные периоды существенно сокращаются, а технический прогресс ускоряется…» – понесло Платона дальше… в лес.
Но его рассуждения неожиданно прервал кот Тихон, сделавший свой коронный ход котом, из-под ног хозяина совершив противозенитный манёвр – крутой вираж – под разложенный для сна диван.
– «Ты чего это спрятался от… народа? Брысь!» – не удержалась от комментария такой кошачьей прыти Ксения.
– «Так, как и… кот, любая часть общества, отделённая от производства материальных благ, от средства производства, по большому счёту отделена и от народа, от его проблем и чаяний. Помнишь, как кто-то сказал про кого-то: страшно далеки они от народа!».
– «Я от споров и таких разговоров всегда устаю! Ведь всё время приходится подбирать подходящие слова!».
– «Причём не матерные!» – уточнил муж, неожиданно обнимая жену.
И тут она почувствовала, как в её живот упёрлась его любовь…
На следующее утро Платону предстояло пройти плановую гастроскопию. Последний раз два года назад он прошёл эту неприятную процедуру неожиданно легко.
– «Присаживайтесь!» – дежурно и по новомодному предложила очередному пациенту медсестра.
– «Нет! Я лучше сяду! Я же не у следователя!» – поправил её писатель.
– «А зубы снимать надо?» – продолжил он шутить.
– «Нет, зубы не надо… и штаны тоже!» – немного раздражённо поддержала она шутку.
Но в этот раз процесс прошёл несколько сложнее. Зато результат порадовал врача и Платона.
На выходе из поликлиники с ним чуть не столкнулась спешившая туда молоденькая девушка, показавшаяся наблюдательному писателю невзрачной, жёлтокожей и костлявой.
Надо же? Она совершенно непригодна для любви! – сделал вывод писатель.
А тем временем наступила настоящая осень. Стало как-то грустно и пусто. За окном по-прежнему было пасмурно, и моросил нудный дождь.
Платон опасался, что с открытием станции метро «Новокосино» у него не будет больше возможности дремать от «Новогиреево» до «Третьяковской». Но его опасения оказались напрасны. Теперь с полупустой платформы «Новогиреево» он без труда садился на всё же имеющиеся пустые места, и по необходимости дремал, тем более на обратном пути.
Очередной дачный сезон заканчивался. Необходимость в станции «Чкаловская» отпала, а вместе с нею и привычка ездить этим маршрутом, который опять вернулся на круги своя от «Новогиреево» до «Третьяковской», и далее трамваем или пешком через Большой Устьинский мост до Воронцова поля.
Окончание дачного сезона опять привело к повышению у Платона давления. Теперь оно повышалось и от любой эмоции, и от любой нагрузки, словно Платон стал неврастеником.
– «Ксюх! А ты знаешь, я давно почувствовал, что в связи с тем, что я пишу стихи и прозу, я стал глубже вникать во всё, сопереживать своим героям – стал как бы тоньше всё вокруг понимать – возможно это сказалось и на моей нервной системе. Ты же знаешь. Я очень адаптивный тип – быстро вхожу в роль!» – предположил Платон причину гипертонического криза, случившегося у него в середине октября.
– «Да, наверно это так!» – согласилась жена.
В понедельник, 26 ноября, после окончания дачного, гаражного и поминального сезонов, Платон вошёл в новую для себя роль.
