Григорий Грум-Гржимайло - По ступеням «Божьего трона»
Боясь поранить собак, брат долгое время не мог улучить минуты, но вот он спустил курок, и один из фазанов кубарем слетел вниз. Это обстоятельство послужило точно сигналом остальным. Распустив хвосты и крылья, они ринулись книзу и в один миг исчезли за уступом скалы; все же, однако, брату удалось сделать вдогонку несколько выстрелов и уложить еще трех птенцов, которые и дополнили прекрасную коллекцию этих птиц, собранную нами в Центральном Нань-Шане.
По спуске с горы дальнейший наш путь до места ночлега, т. е. на протяжении еще девяти километров, пролегал по местности, носившей тот же, что и раньше, характер: мы или шли по очень круто обрывавшейся в реку береговой террасе, или вновь взбирались на почти лишенные растительности горные отроги, сложенные из грубых конгломератов с заметно нарушенным напластованием. На ночлег мы расположились у самой реки, в роще ив, тополей и облепих (Hippophaл rhamnoides), достигавших здесь размеров порядочного деревца.
В этом месте река имела в ширину около 25 м и несла свои мутные, серые воды с глухим шумом и чрезвычайной стремительностью. В начале мая Потанин, хотя и с трудом, несколько раз переходил ее вброд; но в июле и августе вода в реке стоит выше, и тогда уже переправа через нее становится невозможной, притом на всем ее протяжении от устья Ихура. Последний – не только важнейший из притоков Хый-хэ, но и главнейший ее загрязнитель, так как только отсюда дотоле совершенно чистые воды Хый-хэ получают ту грязно-серую окраску, которая вполне оправдывает китайское наименование этой реки. Потанин приводит также и туземное ее название – Бардун, но нам не довелось его слышать.
Едва мы уставили юрты, как к нам на рысях подъехали два китайских солдата, возвращавшихся с верховьев Бардуна на пикет У-бо. Они были из числа тех, которые в последних числах апреля провожали нас на перевал Чжи-нань-линь, и теперь немало удивились, встретив нас без конвоя и проводников. Они пробыли у нас около часу и дали нам немало полезных указаний относительно предстоявшего нам пути. Они также уверили нас, что среди золотоискателей, работающих повсеместно выше И-ху-лу-гола, мы без затруднений найдем проводника через горы в г. Су-чжоу.
Местность, по которой мы шли на следующий день, принадлежала к числу живописнейших в Нань-Шане.
Горные отроги, встававшие на нашем пути, уже не представляли, как прежде, голых утесов, но были одеты лесом, который местами спускался даже в побочные луговые долины и пади, по дну коих с грохотом и пеной низвергались потоки прозрачной воды. Эти отроги казались здесь короче и круче, а гольцы, которым они служили подножием, массивнее и выше поднимавшихся в области бассейна р. Бабо-хэ. Снега на них было также больше, и лежал он уже на всем гребне, а не только на сопках.
Первые три километра мы шли террасой, которая была последней на правом берегу Хый-хэ, так как далее горы еще более стеснили реку, и пади уже спускались непосредственно к ее руслу. Террасу на западе обрывал овраг с бегущей по дну его речкой, а далее нам пришлось в полугоре огибать поросший еловым лесом горный отрог, круто сбегавший к Хый-хэ. На одном из поворотов дороги джигит Ташбалта, ехавший впереди каравана, вдруг осадил лошадь, затем соскочил с нее, бросил мне поводья и скрылся в лесной чаще, откуда тотчас же раздались выстрелы.
– Ну, зачастил!..
И казаки стали уже было перекидываться между собой обычными в таких случаях замечаниями по адресу незадачливого охотника, когда вновь раздались выстрелы, но на этот раз уже далеко позади и, как нам казалось, у самой реки.
– А ведь это, поди, уж Комаров палит… а не то – его благородие…
И все как-то сразу прониклись убеждением, что наши стрелки увязались за крупным, ценным зверем.
Так оно и оказалось в действительности.
Ташбалта заметил в лесной чаше крупных зверей, в которых не замедлил признать маралов, но, погнавшись за ними, погорячился и смазал. Маралы бросились наутек, но, перебегая просветом в лесу, были вновь усмотрены братом и Комаровым. Последний погнался за ними, и вот его-то выстрелы мы и слышали раздававшимися как будто с реки. Он догнал нас часа через два и на предложенные ему вопросы рассказал, что ранил крупного самца, но тут же и потерял его из виду. «Не успел перенять на поляне, а в лесу в эту пору где же его сыщешь… К тому же и дебрь пошла там такая, что не выберешься».
Так ли было в действительности или же раненый зверь существовал лишь в разгоряченном воображении Комарова, но только одно не подлежало уже никакому сомнению, это – встреча с маралами, очевидно, принадлежавшими к виду, сравнительно лишь недавно описанному Пржевальским (Cervus albirostris)[217]. И заполучение хотя бы одного экземпляра такого марала представлялось нам делом настолько важным и в то же время заманчивым, что мы без колебаний решили посвятить охоте на него весь следующий день, хотя к дневкам мы могли прибегать теперь уже только в исключительных случаях, так как взятые в Дангаре запасы муки и соли приходили к концу, а рассчитывать на возобновление их где-либо по пути в г. Су-чжоу, конечно, не было основания. Так как и впереди виднелись поросшие лесом горы и так как не было никаких оснований считать их менее подходящими для решенной охоты, то я дал приказание каравану идти вперед до тех пор, пока долина Хый-хэ будет хранить лесистый характер.
Обогнув помянутую выше гору, мы вышли в долину довольно крупной речки и по широкой и живописной долине ее левого притока стали подниматься на гору, поросшую смешанным лесом. Почву этого леса местами устилал мох (Hypnum sp.), в котором во множестве росли рыжики (Agaricus deliciosus var.?) невиданных мною дотоле размеров. Далее дорога пошла сплошным ельником, с горы на гору, пока не вывела нас, наконец, к речке Го-дабан, служащей резкой гранью между лесистой и степной частями долины Хый-хэ. Здесь мы остановились на дневку.
Я затрудняюсь отождествить речку Го-дабан с одним из перечисленных Потаниным притоков Хый-хэ. Такое же затруднение испытываю я и по отношению к речке Ихур, как замечено выше, самому многоводному из ее притоков. Если, однако, отождествить Ихур с значительной, по словам Потанина[218], речкой Югрук, то пришлось бы допустить, что Го-дабан есть речка Мо-домо; между тем о последней в цитированном сочинении говорится, что она течет среди сухих и безлесных поперечных грив[219], что противоречит сказанному выше о речке Го-дабан. Может быть, однако, это несоответствие только кажущееся и вполне объясняется тем обстоятельством, что Потанин шел нижней дорогой, я же верхней, местами в двух, местами даже в четырех километрах от русла Хый-хэ, да и речку Го-дабан перешел не ближе 1400 м от устья.
![Матвей Курилкин - Будни имперской стражи[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)