Моше Даян - Жить с Библией
На следующий день Бен-Гурион отправился на другой слет, созванный с той же целью. Это был слет мошавников и он состоялся в Нахалале. Настроение Бен-Гуриона было скверным после слета в Шейх-Мунисе. К тому же ему нездоровилось, в это время он лежал в больнице «Тель-ха-Шомер», но настоял на том, чтобы его отпустили. Я пришел в больницу навестить его и убеждал не ехать в Нахалал. Я сам собирался присутствовать на конференции и заверил его, что сделаю все, что в моих силах, чтобы побудить молодых мошавников переехать жить в Негев. Но Бен-Гурион остался глух ко всем этим уговорам. «Для такого дела, — заявил он, — я совершенно здоров». Его тяготило предчувствие, что мошавники тоже разочаруют его.
Слет в Нахалале происходил в клубе. Это было довольно вместительное, хотя и унылое здание. Штукатурка на стенах обсыпалась и обнажился цемент, сидели на твердых деревянных скамьях. Бен-Гурион поднялся на трибуну, опираясь на палку. Вступительное слово его было лаконичным и емким. В Негеве созданы десятки новых поселений, и поселенцы — новые иммигранты, в большинстве своем — выходцы из стран Северной Африки. У них нет ни малейшего представления о земледельческом труде, и они никогда не служили в армии. Молодые мошавники, опытные земледельцы и обученные солдаты, должны оставить свои крепкие, благополучные хозяйства в Изреэльской и Шаронской долинах, в Нахалале и в Кфар-Виткине и переехать в эти новые поселения. Они должны научить новых иммигрантов, как работать на земле, как создать органы местного самоуправления, как наладить оборону против нападений арабских террористов. Молодые женщины из благоустроенных мошавов тоже должны переехать в эти новые поселения и стать учительницами в местных школах и сестрами милосердия в местных больницах.
Слет продолжался два дня, он начался в пятницу и окончился в субботу вечером. Бен-Гурион присутствовал на нем все время, не пропуская ни слова из того, что говорили участники прений, молодые и старые. Временами он, казалось, отключался от происходящего в зале и погружался в свои мысли. Так сидел он, нахмурив брови, наморщив лоб, выдвинув вперед подбородок, твердо сжав губы. Я не знал, о чем он думал, но выражение его лица свидетельствовало о железной верности своему решению. Он знал, чего хотел, и был уверен в правильности своего пути.
Слет в Нахалале был не таким, как слет в Шейх-Мунисе. Хотя на плечах молодежи лежало бремя ведения хозяйства, молодые мошавники решили отправиться в Негев и помочь новым иммигрантам. Многие объявили, что они продадут своих коров и кур, которые требовали тщательного ухода, чтобы родители могли обойтись в их отсутствие без их помощи. К мошавникам присоединились некоторые молодые киббуцники. Вначале в Негев отправилась группа из шестидесяти добровольцев, но вскоре их число достигло 290.
С заключительным словом выступил Бен-Гурион. На этот раз он выглядел бодрым и даже не опирался о палку. Говорил он спокойно, но речь его была острой и в голосе звучал металл. Каждая фраза звучала, словно удар молота по камню. Клуб был переполнен, ибо в субботу в Нахалал съехались юноши и девушки со всех концов страны. Глаза всех были устремлены на Бен-Гуриона. Воздух был заряжен электричеством. Наконец, Бен-Гурион окончил свое выступление словами: «Поистине, здесь присутствует Бог».
Часть третья — Земля обетованная
Меч и плуг
Настало время вступить в Ханаан, который в этот период был во власти чужих народов. Сыны Израиля скитались по Синаю в течение сорока лет. Выросло новое поколение, родившееся свободным в пустыне, поколение, не знавшее рабства. Спины их не гнулись под бременем кирпичей, пух не был сломлен бичом надсмотрщика. Евреи, которые остановились в Кадеш-Барнеа, были не теми евреями, что жили в Гошене. Египет остался далеко позади. Они дошли до восточной окраины Синая, стояли на пороге Негева и могли издалека видеть страну праотцев, страну Авраама, Исаака и Иакова.
Люди, избранные Моисеем «высмотреть» эту землю, были «мужи главные из сынов Израилевых». Их было двенадцать человек, по одному от каждого колена. Их миссия заключалась не только в том, чтобы осмотреть ханаанские города и установить, силен или слаб, многочислен или малочислен народ, живущий в них. Прежде всего, они должны были узнать все, что только можно, о земле, которую Господь дал сынам Израиля: «Хороша она или худа? тучна она или тоща? есть ли на ней деревья или нет?» «Будьте смелы, — сказал им Моисей, — и возьмите от плодов земли».
Соглядатаи вернулись с гранатовыми яблоками, смоквами и гроздью винограда, которую несли на шесте двое. Они срезали ее на берегу около Хеврона. «Мы ходили в землю, в которую ты посылал нас», — сказали они Моисею. «В ней подлинно течет молоко и мед, и вот плоды ее».
Сорок лет скитались сыны Израиля по пустыне, и души их томились по заселенной стране, которая обильно поливалась бы дождями и чьи поля давали бы богатый урожай пшеницы и ячменя, по стране виноградников, смоковниц и гранатовых яблок. Соглядатаи рассказали, что Ханаан — это страна, текущая молоком и медом, но их сковал страх перед народами, населяющими его: амалекитянами, живущими в Негеве, хеттами и аморреями — в горах, ханаанеями — на берегу моря и у реки Иордан. Города этих племен были укреплены и «весьма велики», народ силен. Кроме того, они видели в Хевроне «исполинов» — Ахимана, Шешая и Тальмая, сынов Анака.
Только двое из двенадцати соглядатаев не испугались. Это были Иехошуа, сын Нуна, и Калев, сын Иефунне. «Пойдем и завладеем землей», — сказали они. Остальные же упорствовали в своем мнении, утверждая, что нельзя идти против народа Ханаана, ибо он сильнее сынов Израиля.
Первая попытка израильтян войти в Ханаан прямым и кратчайшим путем окончилась неудачей. Ханаанский царь Арада, города в Негеве, вместе с амалекитянами, жителями горной страны, которая граничила с Синаем, вышел им навстречу, ринулся на них с высот, когда те медленно продвигались по извилистой дороге, ведущей в Атарим, и разгромил их. Некоторых израильтян взяли в плен.
После столкновения с амалекитянами у Рефидима сыны Израиля не воевали. Скитаясь по пустыне, они научились пользоваться мечом и луком, но боевого опыта не приобрели. Его не было даже у их предводителей. Если бы все были столь же бесстрашны, как Калев, сын Иефунне, они могли бы одержать верх над царем Арада. Но их обуял страх. Ханаанеи нанесли им поражение, и они бежали, спасая свою жизнь. Они вернулись в пустыню, к своим шатрам в Кадеш-Барнеа.
Царь Арада и его люди были мужами брани, вооруженными и готовыми к бою в любой момент. Их город стоял на краю пустыни. За ним начинались поля с посевами ячменя и пшеницы, а на горизонте зеленели горные сады Хеврона. Арад, населенный ханаанеями, и города в горном Негеве, где жили амалекитяне, стояли на границе пустыни. Это были крепости, защищающие землю Ханаанскую от племен, вторгавшихся с юга, из горной страны Сеир и из Паранской пустыни. Эти кочевники проносились, словно самум, молниеносно грабя собранный урожай и уводя скот.
