Михаил Филин - Арина Родионовна
Чета C. Л. и Н. О. Пушкиных отличалась какой-то повышенной, прямо-таки безудержной непоседливостью, причём особенной егозой, по мнению современников, была Надежда Осиповна. «Она терпеть не могла заживаться на одном и том же месте и любила менять квартиры, — вспоминал внук, — если переезжать, паче чаянья, было нельзя, то она превращала, не спрашивая Сергея Львовича, снисходившего к её причудам, кабинет его в гостиную, спальню в столовую и обратно, меняя обои, переставляя мебель и прочее»[125]. Сергей Львович не только потакал начинаниям суетной супруги, но порою и сам был не прочь инициировать какое-либо подновляющее быт предприятие. Поэтому немудрено, что в ещё не устоявшейся жизни родственных душ вскоре после венчания и рождения дочери начались пертурбации.
Эти перемены напрямую коснулись и Арины Матвеевой, которая по прихоти господ не единожды меняла в конце XVIII — начале XIX века своё местопребывание. Но если маршруты и адреса Пушкиных и попечительной М. А. Ганнибал в общем-то прослеживаются и по большей части датируются, то детальная реконструкция вынужденных странствий крепостной бабы сопряжена со значительными трудностями. Некоторые эпизоды её биографии, как будет показано далее, поддаются лишь приблизительному толкованию.
Ещё весной 1797 года капитан-поручик С. Л. Пушкин оказался со своим «лейб-гвардии Егерским баталионом» в Москве, где переведённая из Северной столицы гвардия принимала участие в апрельских торжествах по случаю коронования императора Павла I Петровича. Тогда же Сергей Львович свиделся с обширной московской роднёй и обсудил с нею ряд имущественных дел и своё собственное будущее. Пушкины договорились о продаже принадлежащего им крупного городского владения на Божедомке и приобретении взамен него более скромной усадьбы в Москве. Они также решили, что Сергей Львович, тяготившийся неспокойной военной службой, незамедлительно выйдет в отставку и переберётся на жительство в Первопрестольную.
С тем удовлетворённый С. Л. Пушкин и отбыл в Петербург.
Высочайший указ о его увольнении от службы и причислении «к Герольдии для определения к статским делам» был подписан уже 16 сентября 1797 года[126]. Через три месяца у Пушкиных родилась Ольга. Когда же она чуть окрепла, родители заторопились в Москву.
С ними туда отправилась и Арина Матвеева.
По предположению С. К. Романюка, Пушкины сначала поселились у Ольги Васильевны Пушкиной, матери Сергея Львовича, в Малом Харитоньевском переулке[127]. Уже ближе к осени 1798 года беспокойные супруги наняли собственную квартиру — на Малой Почтовой улице, в доме И. В. Скворцова.
Тут, в Немецкой слободе, в один прекрасный день и появился на свет младенец Александр Пушкин, впоследствии прославивший и себя, и Арину Матвееву.
Надежда Осиповна родила его 26 мая 1799 года, в двунадесятый праздник Вознесения Господня. Над Москвой тогда вовсю гудели колокола. А спустя несколько дней в метрической книге церкви Богоявления в Елохове была сделана следующая запись: «Во дворе колежскаго регистратора Ивана Васильева Скварцова у жилца ево Моэора Сергия Лвовича Пушкина родился сын Александр крещён июня 8 дня восприемник Граф Артемий Иванович Воронцов кума мать означеннаго Сергия Пушкина вдова Олга Васильевна Пушкина»[128].
Арина Матвеева «ходила» тогда за полуторагодовалой Оленькой — а в няньки к новорожденному определили другую крепостную Пушкиных — тридцатидвухлетнюю вдову Улиану (Ульяну) Яковлеву.
И здесь, во избежание путаницы в повествовании об Арине Родионовне, мы должны сделать небольшое отступление о няньках будущего поэта.
Подчеркнём: речь пойдёт именно о няньках. Их у Александра, как выяснилось, было несколько — и всякая выполняла свои обязанности при ребёнке. Лишь определив в точности функции каждой из этих нянюшек, мы сможем получить более или менее верное представление о формальном статусе Арины Родионовны в доме и (что особенно важно) о её фактической роли при маленьком Пушкине.
Родившаяся в 1767 (или в 1768-м) году Ульяна Яковлева стала, как уже сказано, самой первой нянькой Александра. Она мельком упоминается в мемуарах пушкинской сестры Ольги Сергеевны Павлищевой. Сверх того, занесена «вдова Ульяна Яковлева», «35 лет» (позднее — «37 лет»), и в исповедные росписи московских храмов за 1803–1808 годы[129]. А совсем недавно С. К. Романюку удалось установить, что крестьянка скончалась на Большой Молчановке, в очередном доме («доме священника»), который снимали С. Л. и Н. О. Пушкины. Это случилось 15 мая 1811 года[130]. Выходит, что баба до последнего вздоха исправно служила своим господам и их деткам, и тут в кои-то веки надлежит согласиться с В. В. Набоковым, который писал: «Итак, давайте помнить Арину, но не забудем при этом и добрую Ульяну»[131].
Помянем добрым словом и её товарку. В конце 1860-х годов в печати вдруг появились сообщения о том, что у Александра Пушкина была в Москве и «вторая няня», или «помощница няни», по имени Екатерина Николаевна. С небольшими заметками на данную тему выступили во «Всеобщей газете» сразу два автора — писатель и переводчик Ф. Б. Миллер и некий Д. Они рассказали, что эта «очень ветхая старушка», большая охотница до сказок, ещё жива и нашла себе приют в московской Набилковской богадельне. Память тогда уже не повиновалась «нянюшке», и о детстве поэта она мало что могла поведать (хотя кое-что в итоге всё-таки вспомнила). Выглядела почти ослепшая Екатерина Николаевна лет этак на девяносто; словом, была лет на двадцать моложе Арины Родионовны и примерно на десять — Ульяны[132].
Указанные газетные публикации не в почёте у пушкинистов и цитируются ими нечасто и неохотно, однако сам факт существования у «Александра Сергеича маленького» официальной «второй няни» так и не был, кажется, никем оспорен. Тем самым её наличие у ребёнка можно, по-видимому, считать доказанным.
Но если у недавно родившегося Александра Пушкина имелось целых две няньки, то была ли няней при нём — третьей няней — и Арина Матвеева? На этот вопрос мы ответим отрицательно и отошлём сомневающегося читателя к воспоминаниям О. С. Павлищевой, которая определила формальный и фактический статус нашей героини в доме Пушкиных в период между 1797 и 1805 годами кратко и весьма точно.
Для самой Ольги Сергеевны Арина Родионовна — безусловная, во всех смыслах этого слова, «няня»; точно такая же, какой была Фадеевна для Ольги (или, в переделанном варианте беловика, для Татьяны) Лариной. В черновых и беловых рукописях второй главы «Евгения Онегина» красочно и довольно полно изложены обыденные нянины функции:
