Максут Алиханов-Аварский - Поход в Хиву (кавказских отрядов). 1873. Степь и оазис.
Под вечер мы прибыли в Бусага, не чувствуя никакой усталости, так как благодаря хорошей дороге, нас все время развлекали песни казаков и зурны конно-иррегулярцев. Здесь мы нашли авангард и первую колонну, а несколько позже подошел и Б — ский со своими войсками, сделав в эти два дня около девяноста верст. Таким образом сегодня, на дневке, в сборе весь наш отряд, и это тем более кстати, что здесь шесть неглубоких и обильных колодцев отличной пресной воды, а вокруг прекрасный верблюжий корм.
Недалеко от колодцев, под одним из холмов, мы нашли здесь искусственный грот, который может вместить несколько десятков людей; для предохранения от обвала в нем оставлены [85] неправильные земляные столбы, придающие ему несколько фантастический характер сталактитовых пещер. Грот, конечно, выкопан Киргизами, которые ежегодно кочуют у Бусага, но для чего? Наши проводники не могли ответить на этот вопрос. [86]
X
30 апреля Илтедже.
Мы быстро подвигаемся вперед. Огромные переходы один за другим точно мелькают пред нами. Каждый вечер мне приходится отмечать на своей двадцативерстной карте несколько дюймов пройденных в течение дня, и это наглядное удостоверение в быстром приближении к цели составляет пока единственное удовольствие, которое мы испытываем в настоящем походе. В 48 часов мы пролетели последние 140 верст до Ильтедже; конечно, так двигалась одна только кавалерия, но и для нее эти переходы нельзя не считать блистательными, если принять в соображение ту адскую обстановку, в которой они совершались… Однако я забегаю вперед.
Киргизы, посланные из Сенек для осмотра впереди лежащих колодцев, возвратились пред нашим [87] выступлением из Бусага с известием, что засыпаны только некоторые из них, а остальные в порядке, но не многоводны. Скопление войск у таких маловодных колодцев повлекло бы за собой значительные неудобства и, между прочим, потерю времени для большей части отряда, так как исчерпанные колодцы вновь наполняются водою, в самом счастливом случае, лишь по истечении нескольких часов; количество же воды в них едва удовлетворяет потребности нескольких рот. Из этих данных сам собой вытекал единственно возможный здесь порядок движения для всякого более или менее значительного отряда: возможно большим количеством маленьких эшелонов, так как собственно неприятель покамест может быть вовсе не принимаем в соображение. Согласно этому отряд наш двигался четырьмя эшелонами: впереди, на целый переход, шел авангард; за ним — обе пехотные колонны на расстоянии полуперехода друг от друга; наконец — кавалерия, которая выступала несколькими часами позже пехоты и перегоняла ее в продолжение дня. Тот неповоротливый строй, который, при движении к Сенекам, уподоблял наш отряд армии Густава Адольфа, брошен как совершенно ненужный и каждый эшелон вытягивается теперь обыкновенным походным порядком.
Кавалерия с начальником отряда выступила из Бусага около 8 часов утра 27 апреля. Как и прежде, на первых двадцати верстах дорога бежит по [88] гладкой равнине и как бы усыпана мелким щебнем; затем скалистый Чинк, огибающий Бусага с востока, становится поперек дороги своими огромными извилинами и далее непрерывно тянется на юг, до самого Карабугасского залива. В том месте, где караванный путь упирается на Чинк, последний уже не является одною отвесною грандиозной скалою, а имеет вид обрывистых террас, общие склоны которых образуют здесь нечто в роде ущелья.
На протяжении нескольких верст ряды этих террас идут по обеим сторонам дороги, все более и более сближаясь между собой, и там, где они сходятся под довольно острым углом, лежат колодцы Кара-Кын (Черный песок.) и начинается крутой подъем на сплошную возвышенность Уст-Юрт.
Когда мы прибыли к этому месту, кстати чрезвычайно верно изображенному на наших картах со всеми извилинами Чинка, на одной из террас, возвышающихся над колодцами, отдыхали Ширванцы; мы присоединились к ним и вместе простояли здесь, пока не начал умеряться полуденный жар. Колодцев семь, вода весьма порядочная.
В 4 часа пополудни мы поднялись на Уст-Юрт. С одной стороны резкие извилины Чинка крутым обрывистым берегом, казалось, очерчивали только что высохшее море, лежавшее под нами; с другой, точно весь восток растянулся одною [89] сплошною, беспредльною равниной!… Киргизы предупредили нас, что на Уст-Юрте мы не увидим даже тех небольших неровностей почвы, которые до сих пор разнообразили нашу дорогу. И вот, отделившись у самого подъема от пехоты, мы пустились крупным шагом в эту неприветливую голую пустыню. Мы проехали несколько часов, — в самом деле поразительная равнина! Куда бы ни взглянул, на горизонте виднелась только одна прямая и легкая черта, отделяющая безоблачное небо от гладкой поверхности темнобурой земли. Прибавьте несколько мелких ящериц и змей, и вот вам неизменные пейзаж и жизнь Уст-Юрта!..
Обыкновенно солнце как-то незаметно скрывалось за горизонтом, но в этот первый вечер на Уст-Юрте я был поражен прелестною картиной заката. Красно-багровое небо придавало такой же колорит бесконечной степи и по ней отчетливо рисовались темные силуэты наших всадников с развевающимися значками; следующие их ряды как бы тонули в густых облаках пыли пропитанных, также багровым светом, и эффектно вырастали из них по мере приближения к первому плану. Но вскоре этот фантастический свет скрылся за темною завесой приближающейся ночи и сгустился такой мрак, что хоть глаза выколи! Чувствовался холод, температура с 38 быстро опустилась на 12. Было уже поздно. Все ехали молча и только однообразный глухой топот коней отдавался по степи каким-то [90] мрачным подземным гулом… Надоела бесконечная дорога!
— Касумка! Сколько осталось до колодца?
— Теперь скоро, — пять чакырым. Проходит целый час.
— Кабан! скоро ли приедем?
— Скоро, скоро, — беш (пять) чакырым.
— Чорт бы вас побрал с вашими чакырымами! отзывается в темноте; упорно молчавший до сих пор «Ананас». — Эти канальи хоть бы врать выучились, все было бы легче…
Подобные ответы с небольшими вариациями повторялись вплоть до 11 часов, когда наконец мы подошли к Кыныру. Проводники считали сюда 3 часа пути с Каракына.
Вокруг колодца, не смотря на позднее время, толпились и шумели человек двести Апшеронцев. К ним подъехал начальник отряда.
— Давно вы пришли, ребята? спросил он после обычного «здорово».
— Часа три будет, ваше высокоблагородие.
