М. Загребельный - Сергей Параджанов
Что Вам посоветовать? 1. Простую прическу. 2. Простой костюм (свитер черный, юбка черная, белая клетка, шерсть). 3. Простые туфли, черные, платье. Создать репертуар. Для пантомимы отстегнуть юбку и остаться в трико-колготках. Для следующего дня возможен белый или красно-яркий свитерок или нежная шелковая кофточка в кружевах. И главное самообладание. Все остальное приложится. Бог и муж в помощь! С.П.» (июль 1977 года).
С.П. – так Сергей Параджанов подписывал свои письма Любе. Буквы он изображал в виде колючей проволоки. Вслед за первым письмом режиссер шлет второе. Он торопится со своими советами. В своем послании он досказывает то, что не успел поведать в первом.
«Люба! Желаю Вам удачи и радости. Вас ждут мучения и позже радощи! Действуйте энергично! Настырно! Скромно! Добродушно! Оставьте резерв в потенции! Не все обнажайте! Ни на суде. Ни в любви! Ни на допросе!.. (С.П.)»
Художник долго не осмеливался обратиться к Любе с просьбами: знал, чем это грозило ее мужу Володе в случае провала. Она предложила помощь сама. От мужа женщина знала, что для Параджанова украинская прокуратура установила ограничения в переписке. Он имел право отправлять через почту зоны всего два письма в месяц. Как разделить этот лимит? Кому написать в первую очередь?
Люба отправила письма Параджанова по адресам, которые он указал, от своего имени, поскольку фамилия режиссера могла привлечь внимание на почте. А потом на ее адрес пошли письма из Москвы, Киева, Тбилиси, Еревана, Одессы… Сергей Иосифович, прочитав письма от Юрия Никулина, Эмиля Лотяну, Софико Чиаурели, других известных деятелей литературы и искусства, родственников, друзей, пересылал их в Киев.
Чтобы облегчить в Ленинграде мытарства абитуриентки, Параджанов дал ей фотографию дома, где кружочком было обведено окно квартиры, куда она должна была обратиться за помощью: «Все адреса он хранил в голове и никогда не записывал. Были случаи, когда, украв у него несколько адресов друзей, вышедшие на свободу зэки приходили к ним и от имени Сергея Иосифовича что-то просили».
Люба воспользовалась советами Параджанова лишь частично: «Я по его рисунку сшила платье, а репертуар решила не менять. Возможно, поэтому на творческом конкурсе в Ленинградском театральном меня постигла неудача. Я читала на экзамене письмо Татьяны Онегину, да еще с моим украинским говором…»
Параджанов призывает девушку не отчаиваться: «Люба! Получил Ваше письмо! Исповедь! Удивительно, что Вы не сохранили обиду и горечь. Вы добрый и энергичный человек, если так точно оценили и людей, и ситуацию в период поступления в институт. Спасибо Вам, что Вы так высоко оценили моих друзей. Спасибо за доброту и нежность, которой я не могу пользоваться, т. к. это и есть «строгая изоляция». Главное, что Вы еще не осознали. Вам с Володей надо срочно уезжать в Киев – Львов – Полтаву – Ужгород – Черновцы – Крым на вечное поселение. Зона как климатическая, так и ее моральные и художественные качества (я о Коммунарске + Перевальск – это ад. Провинция – бедность духа и полное отмирание (невзирая на телевизоры и журналы мод). Вы и Володя талантливые люди! Бегите в Киев. Там мои друзья. Спешите. Потом будет тяжелее. Доверьтесь мне. Будет день, когда терриконы пойдут на Вас (из мистики). С.П.» (август 1977 года).
Мужа Любы призвали после окончания института в армию: «Люба! Но не надо огорчаться, т. к. это к лучшему. После возвращения Владимира можно ехать прямо в Киев. Владимир вернется с регалиями и с достоинством офицера и мужа. Вы как решите? Прошу, не отчаивайтесь… Начало большой жизни. Вступите в нее с достоинством! Берегите себя! Я Ваш. Целуйте Владимира. Привет. С.П.» (Рисунок и приписка: «Так выглядела Софико Чиаурели, сыгравшая в картине шесть ролей. В фильме «Цвет граната»). С.П.» (сентябрь 1977 года).
Люба передала Параджанову принадлежности для рисования. Он благодарит: «Люба! Друг! Сестра! Луч! Вчера представили на комиссию досрочного освобождения. Меня вызвали на ковер – высекли, сбрили усы, издевались, потом отказали. Надо сидеть 15 месяцев. Это сурово, но неизбежно. Дни и заботы, проведенные с Владимиром, его тревоги и волнения… Все кончилось. Осталась тревога за Вас! Стоит жить только для того, чтобы Вы жили, и я Вас увидел бы в большой, уютной семье в другой климатической зоне вне кряжа. Люба, дорогая. Вы как бы филиал Светланы. Люба, все, что Вы передали мне (предметы роскоши), я получил сполна! Эта доброта пошлет вам сына – Владимировича. С.П.» (9 сентября 1977 года).
К этому письму Сергей Иосифович приложил список, что должна Люба посмотреть в Киеве и кого ей необходимо посетить. В этом списке были Музей западного искусства, Русский художественный музей, Музей украинского искусства, Дом-музей Шевченко, Исторический музей, Киево-Печерская лавра, Музей народного искусства, могилы видных исторических личностей… Владимир Чемерис находился в это время в Казахстане. Люба осталась в Коммунарске. Но канал связи не прервался. В эту тайну Владимир Юрьевич посвятил директора специализированной школы Перевальского исправительно-трудового лагеря Григория Андросова. Тот стал передавать с воли весточки для Параджанова, выносить его письма, рисунки, коллажи. А Люба продолжала отсылать их по указанным адресам.
«Какое счастье, что есть Вы, Незнакомка, и наш «Почтовый роман». Это отвлекает меня и развлекает. Где-то блуждают звезды, Вы, Светлана, Суренчик, Владимир, Ада…
Бываете ли Вы в Ворошиловграде? Там живет мой друг – гений-актер Михаил Голубович (если видели «Узники Бомона», «Бирюк»…). Он ведущий актер театра, был у меня тут с концертной программой».
«Люба! Люба! Письмо Ваше получил! Спасибо за фото. Не знаю, когда оно запечатлело Вас, однако грусти и осени в нем много! Вероятно, это после отъезда Владимира! Фото Ваше очень трогательное… Я выживаю, сочувствуя среде, пытаюсь осмыслить все происходящее (тоска только по тому, что нет таланта Достоевского), он необходим и неизбежен. Сто новелл, три сценария, 120 листов рисунков и коллажей: все это создано в «лучшие годы жизни», которые я провел в изоляции. С.П.» (17 сентября 1977 года).
Параджанов любил делать подарки: «Люба! Хочу подарить вам Грузию! Это то, что очень любил Грибоедов, Лермонтов, Пушкин и Пастернак. Это не так просто. И очень хочу Вас связать с Лилей Брик. Она потрясение. Она, как руины пирамид. Великая и гордая! (Трепетная – точнее.)
Володя удивителен в своей доброте. Надо его беречь и сберечь. И главное ребенок, он обязателен. Вы оба из той среды, которую я берег и опекал. Вы удивительно красивы и чисты. С.П.».
В одном из своих писем он делает важное признание: арест, допросы, обвинение, суд, приговор – на всех этапах сплошная ложь.
