М. Загребельный - Сергей Параджанов
В письмах из зоны режиссер будет радоваться, что Балаяну дают снимать фильм: «Рома! (читать в одиночестве)
За день до твоего письма получил от Киры Муратовой. Какой нежности и глубины человек. Мудрая, гордая, красивая. Она будет снимать «Княжну Мери». Какое совпадение, что можно взять Наташу Бондарчук, а на княжну Веру – Чурикову. В случае, если она возьмет Виктора Джорбенадзе консультантом, то будет здорово – все именья, костюмы, музеи, Грибоедов и Воєнно-Груз (инская) дорога – все будет предоставлено ей. Мне очень дорого ее внимание и доброта. Рома – «Каштанка» действительно может стать гениальным фильмом. В случае, если не утратится главное. Это мир, человек и животное. Человечность и животность. Слияние одного с другим. Пытаюсь подарить тебе три эпизода. Думаю, что первый гениальный.
Эпизод.
Дрессировщик держал в руках сдохшего гуся… Ритмично раскачивалась безжизненно свисающая шея сдохшего гуся…
Каштанка шла за дрессировщиком и нюхала сдохшего гуся…
Дрессировщик бесцельно открывал крыло сдохшего гуся.
Крыло само по себе закрывалось, и почему-то дрессировщик сам по себе открывал его…
Потом неожиданно стал общипывать пух на груди сдохшего гуся…
Пушинки летели по комнате, падали на ковры…
Каштанка пятилась назад и смотрела…
Дрессировщик общипывал пух на груди сдохшего гуся и собирал его в темный мешок, собирал пушинки с ковра, со стульев, с халата и неожиданно посмотрел на Каштанку. Каштанка заскулила.
Дрессировщик расправил мешок с пухом и зашил его, потом простегал и вышел в комнату, где жили животные… Дрессировщик положил в угол сделанную им подстилку и окликнул Каштанку.
Он погладил Каштанку по голове и уложил на подстилку…
Каштанка поддалась дрессировщику, но тут же встала с подстилки, как только осталась одна…
Каштанка обнюхала подстилку и… заскулила.
Ночью Каштанка мерзла на голом полу…
Она снова обнюхивала подстилку, набитую дрессировщиком пухом сдохшего гуся, и снова скулила…
Потом завыла…
Как белый призрак, раскачивался от незримых сквозняков на вешалке белый атласный костюм с газовым жабо.
Незримые сквозняки колыхали забытый пух и прятали его под шкаф…»
Параджанов восхищается эстетикой Светланы Щербатюк:
«Всегда меня поражает твое «ассорти» открыток… Это очень большая радость для меня. Как много прошло с той горячей и сумбурной поры, когда мы были вместе и не осознали это, и разбежались; спасая каждый себя. Я жду того часа, когда ты со своего балкона выбросишь свою мебель и соберешь все, принадлежащее сыну в Киеве и Тбилиси, и растворишься в красоте. Уже время. Если это не вызывает неприязнь и отвращение».
В марте 1976 года он делится:
«МОЯ ВИНА
В том, вероятно, что родился. Потом увидел облака, красивую мать, горы, собор, сияние радуги, и все – с балкона детства. Потом города, ангины, ты и до тебя, потом бесславие и слава, некоронование и недоверие.
И в тумане над освещенным лагерем, осенью кричали всю ночь заблудшие в ночи гуси. Они сели на освещенный километр, и их ловили голые осужденные, их прятали, их отнимали прапорщики цв(е)та хаки. Наутро ветер колыхал серые пушинки. Шел дождь. Моросил.
Итак! Будто бы все. Браслет. «Каштанка», Свидание, Сын – сынок, утраченная стипендия (фактор моральный). Деньги, которые я послал на его нужды.
Отказ, голод, прошение бандеролей и еды – все это и есть «пока жив».
Светлана, попроси Валентину Иосифовну собрать в целлофановый мешок, перемешав с цветным горошком, цукерки дешевые, разных витаминов и средств, укрепляющих (сердце). Все это в одном масштабе. Конфеты и витамины разных цветов могут быть посланы бандеролью или привезены с собой, как «конфеты». Может, пройдет. Я чувствую себя хорошо. Но это все нервы. Я не болею, несмотря (на то) что мокнут ноги от мазута и дождя. Как только соберется «ассорти» – я сообщу. Но лучше всего передать Алику. Он знает, как передать.
Берегите стариков! Как здоровье Ив(ана) Емельяновича? Суренчик, прошу тебя, запомни – они для тебя сделали то, чего не сделали я и мама. Они тебя выкормили и выходили».
Когда до освобождения Параджанова оставались считаные месяцы, началась переписка с Незнакомкой, как однажды Сергей назовет ее. Имя жительницы Алчевска Луганской области – Любовь Чемерис. Девушка решила поступать в театральный в Ленинграде. И вот накануне поездки ее супруг Владимир Чемерис, работавший мастером в зоне, рассказал жене о Параджанове.
«Я решила написать режиссеру, – вспоминает Любовь Чемерис. – Письмо Параджанову передала, хотя честно говоря, почти не надеялась на ответ. Я думала, станет ли человек, сидящий на зоне, писать незнакомой девушке. Однако вскоре муж принес письмо».
«Люба! Миссия, которую Вы выбрали как Ваше основное тяготение (а не хобби) – благородна. Видел Ваше фото! Можете баллотироваться. Внешние данные интересны. Главное – нутро! Его надо развить, уметь преподнести и грусть, и истерию, и гнев!!! Нужна подготовка! При всех Ваших «комплексах» есть один недостаток. Неуверенность! Это не худшее качество, если Вы обладаете истинным талантом (к примеру – Чурикова Инна). Вам надлежит встретиться с людьми, которые Вас подучат. Ваш репертуар беден и не оригинален. Его читают все, связанные с Украиной. Это «Тиха укр. ночь…» В «Огоньке» была поэма Евтушенко «Снег в Токио»… А «Басни» и т. д. возьмите Лафонтена или даже Демьяна Бедного или же укр. автора из «Перца» – Макивчука и т. д. Мне в состоянии «консервации» Вам нечем помочь. Кроме того, чтобы Вы срочно подготовили гардероб и нашли свою интонацию в прочитанном и созданном. У Вас тысячи конкуренток. Они хищные и кровожадные. Их тьма – саранча. Все они хотят театральных рамп и кулис, пудры и прожекторов. Это магия века. Это надо понять и прозреть этим мигом, т. к. это мнение и будет в Ваших педагогах. Это надо рассеять с первых двух строк. Это надо воплотить в себе. Найти артикуляцию, жест, грацию, уметь владеть телом и техникой движения. Уметь создать образ, прочтенный и свой. Все это возможно – это и есть культура актера и гражданина. Вы едете из глубокой провинции. Татьяна Ларина потрясла Питер…
Что Вам посоветовать? 1. Простую прическу. 2. Простой костюм (свитер черный, юбка черная, белая клетка, шерсть). 3. Простые туфли, черные, платье. Создать репертуар. Для пантомимы отстегнуть юбку и остаться в трико-колготках. Для следующего дня возможен белый или красно-яркий свитерок или нежная шелковая кофточка в кружевах. И главное самообладание. Все остальное приложится. Бог и муж в помощь! С.П.» (июль 1977 года).
С.П. – так Сергей Параджанов подписывал свои письма Любе. Буквы он изображал в виде колючей проволоки. Вслед за первым письмом режиссер шлет второе. Он торопится со своими советами. В своем послании он досказывает то, что не успел поведать в первом.
