Владимир Шморгун - Красный сокол
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и…»
Затем звук песни убавили до минимума, и со стороны собора Василия Блаженного послышался постепенно нарастающий гул стальных птиц. Когда крылатые машины поравнялись с разноцветными куполами церкви, диктор воодушевленно объявил: «Над площадью пролетает когорта Сталинских соколов во главе с прославленным летчиком, Героем Советского Союза Михаилом Громовым!» — и вслед за этими восторженными словами, перекрывая размеренный гул самолетов, грянул заливчатый припев:
Все выше, и выше, и выше
Стремим мы полет наших птиц!
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ.
По завершении демонстрации, во второй половине дня для почетных гостей и главных организаторов парада в Георгиевском зале Кремля был устроен пышный прием. Пригласили и «сталинских соколов» из громовской команды.
После торжественного заседания, коротких приветствий и концерта всем предложили пройти в банкетный зал. Летчики держались отдельной стайкой среди скопища видных политиков, крупных военачальников и других светил кремлевской тусовки.
Само собой разумеется, говорили о самом заветном: о самолетах, о женщинах.
Из прихожей комнаты, где переодевались артисты, доносились мягкие жизнерадостные слова Эскамильо из оперы «Кармен»:
«Тореадор, смелее! Тореадор, тореадор…»
— А что, если попытать счастья побывать на испанской корриде? Вот здорово было бы! Что скажете? — азартно заблестели глаза Ивана, самого младшего из кучки командиров, стоявших на выходе из банкетного зала.
— Недурственно. Полцарства за корриду вместе с цыганкой Кармен из Мадрида! — поддержал бредовую идею опьяневший Серов. — Но где его взять?
— Кого? Полцарства? Или ее — цыганку… из Кремля? — рассмеялся майор Пумпур, любивший покуражиться над пьяными.
— А-а, счастье в наших руках! — развернул никчемную болтовню приятелей в свою сторону мечтатель испанской корриды.
— О! Тут пахнет жареным. Конкретнее, Ваня, конкретнее. Массы требуют четких указаний. Не тяни кошку за хвост, — вмешался в разговор Рычагов.
— А что конкретнее? Врага можно пощупать только над Мадридом! Не хотите? — загнул Федоров, как о решенном.
— Не получится.
— Почему? Если сообща попроситься, могут отпустить.
При этом все посмотрели на Петра Пумпура, как самого старшего по возрасту и званию, каким-то боком соприкасавшегося с маршалом Тухачевским, сторонником создания крупных моторизованных объединений. Но тот усомнился в успехе:
— Михаил Николаевич поддержит нашу идею, но он не решит вопрос. Выше хватайте, соколики.
И тогда все, как по команде, уставились на автора задумки.
— В самом деле… Может, рванешь к «луганскому слесарю»? — усмехнулся Иван Лакеев. — Ему наши болячки — что порча для казачки: раз — и рукой снимет.
— Чур, выслеживать зубра вместе. А уж там пойду «на Вы» один, как наши предки хаживали, — без жеманства согласился Иван, поправляя и без того ладно заправленную гимнастерку.
Составили общий рапорт и подписали его по традиции, начиная с младшего по званию и заканчивая подписью старшего. Засаду устроили на лестнице внизу, чтобы издали заметить и подготовиться к броску на грудь маршала без сумятицы, по-ястребиному. Как и подобает крутым летунам Подмосковья.
Прошел мимо Гамарник. За ним — импозантный Тухачевский в окружении влюбленных дам. Наконец показался Ворошилов в сопровождении высокого статного капитана. Иван откололся от группы «заговорщиков» и выдвинулся наперерез идущим, но так, чтобы не преграждать путь наркому, покидающему трапезную палату. Теперь главное — ошеломить, сбить с панталыку зубра.
— Товарищ маршал! Разрешите обратиться по шкурному вопросу, — прищелкнул каблуками летун.
— А-а, Федоров! Что, давно был в Луганске? — приостановился разомлевший от застольных возлияний нарком.
— Давно. А вот… в Испании совсем не был, товарищ маршал, — глядя прямо в глаза земляку, вытянулся в струнку летчик. — Разрешите нам, группе воздушных кавалеристов, — кивнул головой проситель в сторону домогателей воздушной доблести, — проявить русский характер в небе Испании. Вот наш рапорт.
— Добре, сынку. Приятно слышать… Уважил, — растроганно заблестели глаза добродушного покровителя воздушного кавалериста из Луганска. — Займись этим делом, — передал листок рядом стоящему адъютанту.
— Пошли, обмоем удачный заход в лоб флагману армии и флота, — обрадовался Николай Остряков, представлявший на воздушном параде звено морских авиаторов. — Там еще есть, чем поживиться, — показал он перстом в сторону банкетного зала после того, как Иван приблизился к товарищам с победно оттопыренным большим пальцем.
Часть 2
Крылатый дьявол
Глава 1
Под колпаком
В толстых стенах мрачного здания на Лубянской площади маленький рыжеватый человечек с мутными глазками преуспевающего булочника собрал оперативников секретного отдела главного управления государственной безопасности при НКВД.
— На каждого из этих двенадцати апостолов Испанской революции составьте досье, понятно? И отправьте их группами во Францию под присмотром наших людей, — подвинул список летчиков сидящему у края массивного стола дубоватому Петерсону.
— Следить за каждым их шагом до Испании. Понятно? Нам важно знать, кто из них будет общаться с троцкистами, которые тоже присоединились к революционному движению на Пиренеях. Поняли? Мы должны вырвать знамя победы из рук мятежников, из рук фашистских прислужников, троцкистов и прочих господ трудового народа. Понятно? — Победоносно закруглил свои наставления тонковатый низенький человечек, стриженный «под ежа».
Вызванный в приемную какого-то начальника мрачного здания НКВД, Иван ждал от этого малоприятного заведения, обросшего зловещими слухами, всего, чего угодно, начиная от проверки документов и кончая пытками на верность Партии и знание иностранных языков, но только не… переодевания в штатское платье.
Спустившись вместе с провожатым в подвальное помещение, он непредвиденно замялся перед длинными многоэтажными полками, заваленными разнообразной одеждой. Вместо ожидаемого кабинета и строгого начальника — подвал с ворохом тряпья и пожилой старшина.
— Чего стоишь? Выбирай себе новые доспехи. Там, за шторкой, зеркало, стул, гребень — все, что нужно для прикида. А я покуда сварганю накладную, — вернул провожатый фантазера с заоблачных высот до чекистской преисподней.
