KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Сергей Михеенков - Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941–1942

Сергей Михеенков - Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941–1942

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Сергей Михеенков, "Армия, которую предали. Трагедия 33-й армии генерала М. Г. Ефремова. 1941–1942" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Бедная тетя Дуняша так перепугалась прихода немцев, забыла даже, что ее муж, очень неплохой мужик, тихий дядя Миша, Михаил Иванович Паршин, умер года за два до начала войны».

Историк, профессор Миллер записал в своем дневнике 16 октября 1941 года:

«Все резко сразу изменилось. («Известия» не вышли: говорят, эвакуировались.) Информбюро, первый раз приближаясь к истине, говорит о том, что на западном направлении положение резко ухудшилось. Прорыв центра. Сегодня поэтому Москва – муравейник. Но «муравьи» какие-то чужие. По всем направлениям идут загруженные кладью люди – явно огромное большинство рассчитывает на пешее передвижение. На него обречены даже эвакуирующиеся заводы и учреждения. Большинству же прямо дается расчет, иногда с уплатой, иногда с обещанием уплаты чего-то в жалованье. На улицах беспорядок; дворники не убирают подмерзлых тротуаров. Транспорт в полном расстройстве. Метро закрыто, и слухи о нем плывут зловещие: в толпе говорят, что метро взорвут или затопят. На «взрывание» будто бы обречено Садовое кольцо как основная артерия (ее так и создавали, по-видимому), а также разные неувезенные или недоразоренные заводы. Настроение толпы угрюмое, молчаливое, у иных легкомысленное: ходят как на ярмарке.

Колоссальные хвосты, ибо под предлогом эвакуации многим выдают продукты намного вперед, а кроме того, кажется, решили разбазарить последние склады продовольствия (продают муку, сахар по рыночным ценам; по рабочим карточкам дают пуд муки).

Трамваи переполнены и ходят реже. Автобусы тоже. Огромное количество их, по-видимому, угнано. На троллейбусах сидят даже на крыше.

В толпе говорят о приходе немцев в нынешнюю ночь, о том, что Москву хотят считать (как Париж) открытым городом, о том, что будто бы оборона от налетов снята (однако с 6 часов вечера уже слышны зенитки, видны на фоне темного неба рвущиеся снаряды)».

Очевидцы рассказывают, что в толпе кричали: «Должно быть, все очень плохо, раз нам начали выдавать муку!», «К черту муку! Лучше умереть от голода, чем допустить немцев…». И – снова о евреях, о том, что Москву нечем защищать, что евреи растащили весь хлеб и все винтовки…

Паника. И все-таки она не перехлестнула через край, после чего начинается дикий хаос.

Из «Решения Исполнительного комитета Московского городского Совета депутатов трудящихся» от 17 октября 1941 года:

«В этих условиях особо преступным, противогосударственным поведением является факт дезертирства из Москвы председателя Мосгорпромсовета т. Пасечникова и начальника Управления по делам искусств т. Фрумкина, которые бросили свои предприятия на произвол судьбы.

Исполнительный комитет Московского городского Совета депутатов трудящихся постановляет:

1. Поручить Московскому управлению НКВД вернуть немедленно тт. Фрумкина и Пасечникова в Москву.

2. Просить ЦК РКП(б) обсудить вопрос о партийности тт. Фрумкина и Пасечникова, как дезертиров.

3. За дезертирство тт. Фрумкина и Пасечникова предать суду Военного трибунала, как дезертиров».

Из отчета московской городской подпольной организации ВЛКСМ, созданной на случай сдачи Москвы для налаживания диверсионной и разведывательной работы, о ситуации в Москве в октябре 1941 года:

«13 октября наши войска оставили Вязьму.

…Аппарат райкома вооружили пистолетами. Ящики гранат и бутылки с горючим заносятся в подвалы по указанию. Комсомол напихал гранатами сейф.

…16 октября. В райкоме сногсшибательные факты – как прямое следствие паники. У хлебного киоска на Трубной площади давка, хулиганство – ломают киоск. Рабочие молокозавода задержали директора с молочными продуктами. Продукты и машину отняли, директора окунули головой в бочку со сметаной. Водитель машины райНКВД привез к зданию райкома гражданина и докладывает начальнику:

– Товарищ начальник, примите. – Обращаясь к сидящему в машине: – Гражданин, выходите, приехали! Возьмите ваши три тысячи.

Водитель машины возвращался с рейса по заданию, его остановил этот неизвестный гражданин и «нанял» подбросить за три тысячи рублей до Горького…

…Вот Крестьянская Застава. Десятки тысяч народу. Машины стоят и движутся. Давка. Сотни милиционеров не в состоянии навести порядок, с ними расправляются, как с мальчишками. В одно мгновение и милиционера стащили с лошади. Вот мчится машина, сигналит. Публика преграждает путь, останавливает машину, вытаскивает шофера и выбрасывает вещи. Это не первая и не последняя. Пешеходы, запрудившие движение как на спортивном празднике, выбрасывают трюк за трюком. Зрелище здесь необычайное и страшно непонятное.

Опять в райкоме комсомола. Комитет ВЛКСМ милиции пришел почти в полном составе и принес решение на исключение из комсомола двух милиционеров за паникерство. (Сорвали петлицы, выпороли канты.) Вот они, жалкие трусы! Бюро РК подтвердило решение комитета. Тут же, не отпуская домой, райвоенкомат призвал их и зачислил в команду для отправки на фронт».

Можно предположить, что эти двое в запасной полк не попадут. Их отправят прямо в окопы. Что ж, «эти жалкие трусы» тоже были пополнением. И, надо заметить, война – органика сложная. Зачастую и судьбы людей она направляла по своим, особым, иногда причудливым путям. Кто знает, кем в этой гигантской плавильне человеческого характера стали те милиционеры, споровшие петлицы перед предполагаемым вступлением в город немцев, а затем призванные и зачисленные в команду для отправки на фронт. Может, убиты в первом же бою где-нибудь под Тишинкой или Ермолином на Наро-Фоминском направлении. Может, перешли к немцам и воевали потом в составе Русского корпуса или Русской освободительной армии против своих же соотечественников и братьев, так и оставшись жалкими трусами. А может, стали хорошими солдатами и честно служили Родине, приближая Победу. Как говорят в народе, один со страху помер, а другой – ожил. Но в первом бою позади окопов с такими хлопцами конечно же надо было ставить заградительные отряды с пулеметами. Таковы законы войны.

Что же касается стихии беспорядков и жестокости расправы на московских заставах, где избивали бегущих и швыряли в пыль их добро… Москвичи, которым некуда и не на чем было бежать, останавливали малодушных, трусов и паникеров. В народе их называли просто – шкурники. Поэтому так легко, уже на следующий день, в городе был наведен порядок. 16 октября люди пытались навести его сами. Получилось очень неуклюже, жестоко, как в стихотворении Александра Блока: «Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет / В тяжелых, нежных наших лапах?» Бежавшие от народной судьбы, не желающие разделить с простыми бабами из очереди за картошкой страх быть убитыми осколками бомбы в основном были людьми интеллигентными, образованными и конечно же читавшими стихи русского поэта. Говорят, на востоке, в Горьком, в Куйбышеве, других городах, удаленных от театра военных действий, ловкие и влиятельные люди этой породы к тому времени уже смогли создать для себя и своих семей «запасные аэродромы»: сняли квартиры, заполнили подвалы продуктами длительного хранения, предусмотрели даже возможность продолжения обучения своих детей в школах, открыв для них специальные классы со своими учителями и своим бюджетом.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*