Стивен Фрай - Хроники Фрая
Но я не сказал ничего о смерти. Ничего о разрушительном воздействии на кожу, гортань, сердце и легкие, которым мстят нам сигареты. Оскар не знал, что самой поразительной особенностью этих обольстительных цилиндриков радости является постепенность, с которой они его отравляли, неуловимая изощренность, с коей их яд прокрадывался в его тело. Сама их мягкость (оставим в стороне уже упомянутые мной липкий пот, головокружение, нетвердость на ногу и тошноту, которые вынужден сносить начинающий курильщик), нарочитая неторопливость и кротость, с коей они принимаются за свою смертоносную работу, неотразимо соблазнительные сроки кредита, которые они предлагают, внушая нам мысль, что между нынешним удовольствием и будущей расплатой простирается время почти нескончаемое… вся эта медленная, безостановочная, дьявольски тонкая работа суть свидетельство того, в чем истинный садист и знаток мучительства определенно усмотрел бы высшую ступень изысканного мастерства.
Я был самым речистым апологетом курения, горластым, воинственным врагом антитабачного лобби. Однако в тот день, сидя за столом и поигрывая данхилловским микрофоном, я понял, что изменился. С одной стороны, сожалеть о том, что уже случилось с тобой, занятие, как правило, глупое, а с другой — мысль о жизни без курения была мне чем-то мила. Мне почти не терпелось испытать себя. При том необходимом условии, конечно, что я никогда не проявлю нетерпимости к покидаемым мной собратьям-курильщикам.
Одолевай огонь огнем, а наркотик наркотиком. Я слышал о таблетках, именуемых «Зибан» (фирменное название амфебутамона, более известного в Америке как «Велбутрин»), — одном из самых популярных в мире антидепрессантов. И читал где-то, что почти в 30 процентах случаев они помогают также и при «отказе от курения». Я позвонил секретарше моего врача, записался на прием. Он выписал мне рецепт на трехнедельный курс. Таблетки эти противостоят депрессии, воздействуя на уже имеющийся в мозгу запас веществ, способных повышать настроение человека, — на норадреналин, допамин и так далее, — утверждалось, что точно так же они способны успокаивать, сдерживать и смягчать тревоги и ужасы, одолевающие того, кто бросает курить. В общем, не знаю, каким именно образом они это делают, но если вы принадлежите к 27 процентам тех, кому они помогают, то потребность в никотине вас покинет.
И знаете что? Утверждение это оказалось правдивым.
Случилось чудо. Я просто отказался от курения и думать о нем забыл.
Я лечу в Америку, впервые в жизни испытывая счастье от того, что смогу провести в самолете двенадцать с половиной часов без унизительной необходимости прибегать к заменителям никотина — пластырям, жевательной резинке, ингаляторам, а порой, как в худые прежние времена, и ко всем трем сразу.
В четвертый четверг ноября — в Соединенных Штатах это День благодарения — мне предстоит встретиться с кинорежиссером Питером Джексоном, для которого я должен написать сценарий о знаменитом воздушном налете 1943 года на плотины водохранилищ Рурской области Германии. Конечно, история «разрушителей плотин» уже стала темой классического английского фильма 1954 года, однако мы надеемся, что нам удастся рассказать ее заново — с подробностями, которые были в то время слишком деликатными, а то и просто секретными.
Я приезжаю в бунгало отеля «Беверли-Хиллз», которое Питер снял на время своего пребывания в Голливуде, мы обговариваем детали предстоящей работы. Присутствуют жена Питера, Фран, и другие работники их кинокомпании «Уингнут».[30] День благодарения — самое подходящее время для того, чтобы без помех проводить совещания, — если, конечно, вы, подобно нам, не американец.
Когда совещание заканчивается, помощник Питера загружает в багажник моей машины здоровенную коробку с материалами исследований, которые «Уингнут» провела мне в помощь. Компания собрала все мыслимые архивные документы, связанные с рейдом «разрушителей плотин», — текстовые, видео, звуковые и фотографические. Коробка содержит даже факсимильную копию сценария, который Р. С. Шеррифф написал для фильма, снятого в 1954-м Майклом Андерсоном. Я еду по бульвару Сансет в Западный Голливуд, к «Шато-Мармон», отелю, в котором мне предстоит занять на потребный для сочинения сценария месяц с чем-то номер люкс — по сути дела, квартиру.
Весь вечер я с наслаждением роюсь в документах и прикидываю, о чем стану писать завтра. Как это все приятно. Как мне повезло. И что может мне теперь помешать?
Из соседнего номера доносится какой-то шум — я выглядываю в коридор и вижу носилки, на которых уносят актрису Линдсей Лохан. Похоже, пирушка в ее номере вышла ей боком. Боюсь, «Шато-Мармон» всегда будут помнить прежде всего как место, в котором Джон Белуши принял последнюю, роковую дозу «спидбола». В стенах этого отеля и поныне устраиваются самые буйные вечеринки Голливуда, и злополучная, хоть и не роковая передозировка Линдсей Лохан непременно привлечет всеобщее внимание. Однако мне тут волноваться не о чем.
Назавтра я встаю пораньше, чтобы поплавать в бассейне и засесть за сценарий. Я сооружаю себе омлет, завариваю в здоровенном кофейнике кофе — в номерах люкс отеля оборудованы великолепные кухни — и усаживаюсь за письменный стол перед прикнопленными к стене, для вдохновения, фотографиями Гая Гибсона, Барнса Уоллиса и бомбардировщика «Ланкастер». Что может быть лучше?
Правда, я ни с того ни с сего сталкиваюсь с проблемой.
Ужасной.
Я не могу ничего написать.
Пальцы мои тянутся к клавиатуре, я заставляю их отпечатать следующее:
ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ: ИНТЕРЬЕР МИНИСТЕРСТВА АВИАЦИИ — ВЕЧЕР, 1940И все, дальше ни с места.
Нелепость какая-то.
Я встаю, прогуливаюсь по комнате. Нервы и ничего больше — поначалу всегда так бывает. Дело мы затеяли большое. Оригинальный фильм — один из моих любимых. Я просто боюсь испортить эту великолепную историю, я вообще не уверен, что вправе браться за нее. Сядь, Стивен, и займись работой.
Нет, тут что-то другое. Глядя на экран компьютера, я ощущаю внутри себя некую пустоту, темное пространство. Чем она может быть, эта черная дыра, нечто среднее между голодом, страхом, ужасом даже и болью?
Я трясу головой, потом встряхиваюсь всем телом, точно собака после купания.
Ничего, пройдет.
Выхожу из номера, спускаюсь на лифте, слушая, как мои спутники обмениваются слухами насчет вчерашнего драматичного отбытия Линдсей Лохан из отеля.
Обхожу по кругу бассейн. В нем неторопливо плавает вперед-назад Джерри Стиллер, актер-комик и отец еще одного актера, Бена.
