Николай Исаенко - Вижу противника !
Слушая песню "Помни, товарищ", видя слезы девчат полка, вздыхали, принимались утирать глаза и пожилые казачки из Нововеличковской, приходившие послушать певцов.
Однако вернемся к теме. Кроме Куксина, Лодвикова и других уже названных офицеров, я довольно близко узнал в те дни начальника воздушнострелковой службы полка старшего лейтенанта М. Ф. Батарова, инженера-капитана В. К. Городничева, старших техников-лейтенантов Н. Ф. Степанченко, А. А. Яковлева, С. А. Сорокина, Г. Н. Чехова, И. Д. Головина, старшин и сержантов Я. Е. Шушуру, Г. Б. Дюбина, А. И. Воронецкого, В. Я. Лысокобылина, Г. А. Соловейкина, М. Г. Макарова, Г. Л. Лужецкого и многих других механиков, мотористов и оружейников.
Тут хочется сказать, что инженеры и техники в период получения и ремонта "яков" совершили подлинный подвиг: в полевых условиях всего за полтора месяца сменили на многих самолетах моторы, перетянули обшивку на фюзеляжах и крыльях десятков машин, устранили течи во многих бензобаках и сделали это так высококачественно, как не всякая авиамастерская сделала бы! За подобную работу сейчас, в мирное время, людей награждают орденами. И заслуженно. На фронте к подвигам инженеров и техников относились, как к заурядному явлению. Да и сами они не считали, что совершили нечто, заслуживающее особых похвал и наград.
Я же обязан отдать этим людям должное и несколько подробнее рассказать читателю о том, какая колоссальная нагрузка вообще легла в годы войны на плечи технического состава авиационных полков, вооруженных именно "чайками".
Сражаясь с воздушным противником, нанося по врагу штурмовые удары, 611-й ИАП, например, расходовал в месяц минимум 1200 бомб общим весом 60 000 килограммов, 4800 снарядов РС-82 общим весом около 50 000 килограммов и около полутора миллионов штук патронов, которые приходилось собирать в ленты, чтобы снабдить этими лентами четыре пулемета каждой "чайки". За месяц пулеметы любой "чайки" приходилось заряжать, как минимум, шестьдесят восемьдесят раз. После каждого вылета пулеметы предстояло почистить и смазать, а по окончании летного дня - снять, снова почистить, снова смазать и затем поставить на место. Делать это приходилось в любое время суток и в любое время года, даже в лютый мороз, когда кожа пальцев и ладоней липнет к металлу. Точно так же в любое время года приходилось подтаскивать к самолетам 50-килограммовые бомбы, подвешивать их на замки бомбодержателей, а реактивные снаряды надевать на направляющие рейки. Такое под силу не всякому мужчине. А в 611-м ИАП эту работу наравне с мужчинами делали девушки. Точнее сказать, девочки, одетые в "солдатские шинели.
Помню, поступил, наконец, приказ перелетать на Южный фронт, на аэродром вблизи станицы Родионово-Несветайская, что в 35 километрах севернее Ростова-на-Дону. Мне предстояло вести несколько групп "яков". Вечером 12 июня похаживал я около "кобры", ожидая команды на вылет. Приблизилась стайка девчат. Остановились неподалеку, переминаются с ноги на ногу.
Гимнастерки и юбочки далеко не новые, со следами масляных пятен, но отстиранные до белесости, подворотнички белоснежные, аккуратно подшитые, кирзовые сапоги старательно начищены, вот только в голенище обе ноги влезть могут.
- С чем пожаловали? - спросил я. Помялись, потолкались, выпустили вперед румяную, с карими очами подружку. Та вскинула ладонь к пи-. лотке:
- Ефрейтор Чудаева! Разрешите осмотреть самолет, товарищ майор!
- А в чем дело?
- Да вот, говорят, он лучше "яка".
- А другие как думают? Вот вы, например, товарищ сержант?
"Товарищ сержант" - высокая, стройная девушка с русой косою представилась:
- Сержант Борисова... Лена... Я одно знаю, товарищ майор! На "яках" сподручно "мессеров" бить, а на этих "кобрах" у нас в полку никто не летал.
Я рассказал девушкам о достоинствах и недостатках американских самолетов. Осмелев, они окружили машину, осматривали ее мотор, вооружение, кабину. Оказалось, все они - оружейницы и очень довольны получением "яков": обслуживать их намного легче, чем И-153.
- Во всяком случае, бомбы таскать не придется! - сказала сержант Вера Покотило.
- Таскать - полбеды! Вот подвешивать! - добавила Вера Чудаева.
Росточка она была невеликого, в ней и самой-то веса не больше 50 килограммов было. Да и стоявшая рядом с Верой младший сержант Людмила Ткачева, маленькая, светловолосая, походила на былинку,
- Нет, вы не смотрите, что мы маленькие! - поймав мой взгляд, быстро сказала Люда Ткачева. - Мы как все работали! Правда!
- Как же вы работали?
За подруг ответила смуглая, брови вразлет, Эмма Асатурова:
- А это просто, товарищ майор. Если в бомбе двадцать пять килограммов, то любая девушка цепляет ее канатом за стабилизатор и тянет к самолету. А если в бомбе пятьдесят - вдвоем тянем. В две девичьи силы.
Круглолицая, стриженная под мальчика ефрейтор Людмила Никольская спросила с вызовом:
- А как мы бомбы подвешиваем, знаете?
И объяснила:
- Скажем, я заберусь под плоскость, лягу на живот, девочки положат мне бомбу на спину, я и встаю на четвереньки, поднимаю ее. Девочки направляют ушко подвески в замок бомбодержателя. Я дожму, услышу, что замок щелкнул, тогда и дыхание переведу. А потом взрыватель ввинчиваем.
Я поинтересовался, как попали девушки на фронт, есть ли у них родители, где они. У каждой оружейницы была своя судьба, но все они в прошлом, до войны, были школьницами и все познали горе: у одних остались в оккупации родные, у других погибли на фронтах отцы и братья.
- Не страшно на фронте? - сорвалось у меня с языка.
В ту же минуту я пожалел об опрометчивых словах: девчата сразу перестали улыбаться, я почувствовал, что они душевно отстранились, сообразил, что оскорбил их. Великодушно выручила сержант Александра Морозова:
- Да что, товарищ майор! Конечно, в первые дни при бомбежках маму звали. Только это в далеком прошлом! Верно, девочки?
- Я к тому, что и летчикам страшно бывает,- сказал я.
- Да и нам бывает! - смело заявила сержант Валя Синченко.- Ну и что? Не это главное. Главное - воюем, не стыдно будет после войны в детские глазенки глядеть.
Наш разговор прервали белая и зеленая ракеты - сигнал взлета. Девушки побежали к самолетам своих" летчиков. Не подозревал я в ту минуту, что вскоре и моя жизнь будет зависеть от этих девочек в стираном обмундировании, от их беспредельной преданности Отчизне, их отваги и воинского мастерства.
Помнится такой случай 26 сентября 1943 года "юнкерсы" нанесли бомбовой удар по аэродрому 611-го ИАП. В тот день погибли авиамеханики старшие сержанты Д. Н. Дашкин, А. В. Захаров и пилот сержант И. Г. Баранников, а многие, в том числе ефрейтор Маша Дужникова и младший сержант Вера Покотило, были ранены. Бомбежка не парализовала волю девушек, наоборот, они с еще большим рвением стали выполнять свой долг. Да, нельзя было не восхищаться доблестью этих девушек, славных дочерей нашей Родины!
НА РЕКЕ МИУС
Частям 236-й ИАД приказали к исходу дня 13 июля сосредоточиться на аэродромном узле Родионово-Несветайская.
Местность в районе нового базирования характерных ориентиров не имела, часть летчиков дивизии перелетала на аэродромы посадки во главе с лидерами из 8-й воздушной армии, а часть - во главе со мной.
Местом пребывания штаба 236-й ИАД избрали Родионово-Несветайскую, самолеты управления дивизии вновь оказались на одном аэродроме с самолетами 611-го ИАП. Нас со Щировым поселили вблизи аэродрома. Хозяйкой хаты оказалась старая, одинокая женщина: муж у нее умер еще до войны, два сына сражались на фронтах, вестей от них не приходило.
На подготовку к боевым действиям дивизия получила двое суток. Поскольку карты районов предстоящих боевых действий в штабе дивизии имелись, мы самым тщательным образом изучили по ним окружающую местность в радиусе примерно 300 километров, объяснили летчикам, как в случае необходимости восстановить потерянную ориентировку, и приступили к облетам линии фронта.
На Южном фронте 236-ю ИАД в оперативном отношении подчинили командиру 7-го штурмового авиакорпуса генерал-майору Николаю Андриановичу Филину. В ближайшем предстояло прикрывать штурмовики и бомбардировщики, значит, следовало безупречно знать конфигурацию фронта и местность, лежащую непосредственно за рекой Миус.
Облет линии фронта сначала во главе группы командиров и штурманов полков, а затем во главе групп командиров эскадрилий и их заместителей надлежало выполнить мне - штурману дивизии. Облеты прошли гладко, но, наблюдая за самостоятельными полетами летчиков в новом районе базирования, я обнаружил, что некоторые слишком быстро теряют и долго восстанавливают ориентировку. Причем не только молодежь, но и опытные, боевые пилоты. В 117-м гвардейском полку, например, служил капитан Федор Черный, совершивший сотню боевых вылетов. Он настолько плохо ориентировался на новых аэродромах, что поначалу его нельзя было назначать ведущим группы. Один лейтенант из 267-го в полете так напрягался, отыскивая взглядом возможного противника, что быстро терял детальную ориентировку, умудрялся совершать вынужденные посадки вблизи собственного аэродрома. А один из лейтенантов 611-го терял ориентировку исключительно потому, что испытывал панический страх перед возможностью потерять ее!
