Александр Бовин - 5 лет среди евреев и мидовцев
Но — в отличие от Греции — в Израиле много евреев. Около 5 миллионов (для сравнения — в США — 5.8 млн., в России — 0.5 млн.). В общем, в диаспоре евреев больше, чем в Израиле, и, судя по всему, такое положение будет сохраняться. Нечто вроде динамического равновесия между диаспорой и Израилем. Как объяснил мне один заезжий американец: мне нравится жить в Америке, но мне приятно знать, что есть Израиль и что я там могу жить…
Однако проблема не в том, много или мало евреев в Израиле. Проблема в том, что они разные. На Земле Обетованной живут евреи, приехавшие из ста с лишним стран и, соответственно, принадлежащие к разным культурам и разным языковым группам. Плюс к этому иммиграция шла волнами, оставляя «на берегу» разные поколения людей, каждое из которых отмечено знаком своего времени. Таким образом, израильское общество, единый — по определению — «еврейский народ» разделены как по горизонтали, так и по вертикали, что делает социальную топографию Израиля чрезвычайно сложной и запутанной.
Если же укрупнить, усреднить картину, то можно выделить несколько главных линий, рассекающих израильский социум.
Есть Израиль западный и Израиль восточный. Западный Израиль — это Израиль ашкеназов, выходцев из Европы и Северной Америки. Восточный — это Израиль сефардов, выходцев из Северной Африки, стран Ближнего и Среднего Востока. Ашкеназы, — а именно они были основателями еврейского государства, — принесли на свою «историческую родину» европейскую культуру, склонность к социалистическим утопиям, скептическое, сдержанное отношение к религии и фаршированную рыбу. Сефарды, основная масса которых влилась в Израиль в 50-е годы, принесли с собой традиционный семейный уклад, религиозность, вкус к рыночной (мелкой) экономике, левантийскую вальяжность и хумус.
До середины 70-х годов сефарды явно были на вторых ролях. С пришествием Менахема Бегина положение изменилось и продолжает меняться. Но и сегодня политический, культурный Израиль это, прежде всего Израиль ашкеназов. Но вот Израиль гастрономический — это Израиль сефардов. Как ни парадоксально, но в еврейском государстве господствует арабская кухня. Согласно опросам, наиболее популярны среди израильтян шуарма, фалафель и хумус (и сытно, и дешево). Разумеется, если вы будете угощать израильтянина, то вкусы изменятся. Но все-таки даже ашкеназ форшмаку или шпондре предпочтет стейк или салмона на гриле
Первоначально, в средние века, ашкеназами называли немецких евреев, а сефардами — выходцев из Испании и Португалии. Потом границы этих понятий стали более подвижными и размытыми.
Партия труда — традиционно партия ашкеназов. Сефардам ближе Ликуд. В сентябре 1997 года, лидер Аводы Эхуд Барак, пытаясь переломить настроения в сефардской общине, публично — от имени партии и от имени ашкеназийского истеблишмента — извинился перед сефардами за дискриминацию выходцев с Востока. Извинения вызвали противоречивые отклики. Ашкеназы морщились. Сефарды настороженно ждали, последуют ли за извинениями изменения в приоритетах. Теперь, став премьером, Барак может наполнить свои извинения реальным содержанием. Если вспомнит…
Особняком стоит эфиопская община, примерно 20 тысяч человек, вывезенных из Эфиопии и оказавшихся в чуждом для них мире. В меньших масштабах повторяется история «перевоспитания» сефардов.
А еще есть около 10 тысяч караимов, не признающих законы Галахи. Есть менее одной тысячи самаритян, построивших на вершине святой горы Гризим свою деревню. Есть 80 тысяч друзов, которые для евреев почти мусульмане, но которых сами мусульмане мусульманами не считают. И все эти маргиналы со своими заботами, проблемами, требованиями — тоже фрагменты нынешнего Израиля.
О разделительной линии, проходящей между светским и религиозным Израилем, я уже рассказывал. Логика ортодоксов проста и понятна: религия, иудаизм — это суть, смысл, стержень государства еврейского, и поэтому борьба за сохранение религиозности — это борьба за сохранение Израиля. В той системе идеологических координат, в которой был создан и существует нынешний Израиль, против этого трудно возразить. По-видимому, возражения выдвинет будущее. Но до будущего надо дожить.
В плоскости социальной Израиль можно — со всеми мыслимыми оговорками — разделить на капиталистический и социалистический. Можно поставить слово социалистический в кавычки, можно и не делать этого. Социалистический сектор Израиля связан с тем, что долгие годы у власти были люди социалистической, как уже говорилось, ориентации.
Отсюда — киббуцы, коллективные хозяйства в «деревне». Отсюда — могучие профсоюзы и государственные монополии, обросшие, как и положено, «социалистической» бюрократией. Отсюда — огромные налоги, перераспределяющие доходы богатых в пользу «бедных». Отсюда — низкая производительность труда и низкая эффективность производства.
Глобальный кризис социализма не мог не задеть Израиль. Красный цвет перестал быть цветом профсоюзов. Чиновники сопротивляются отчаянно, но Израиль постепенно освобождается от социалистических одеяний Экономика, говорил Нетаньяху, напоминает «автомобиль, съехавший с шоссе на обочину». И чтобы вернуть машину на шоссе, надо покончить с «еврейским социализмом». Что и делается, так сказать, в четыре руки Потому что Авода тоже стремится обрубить свой социалистический хвост Экономика становится более эффективной, а общество — более жестким, меркантильным, циничным.
Чтобы закрыть тему разноликого Израиля, приведу пространные размышления Гарри Резниковского. Он вспоминает Достоевского, который однажды сказал: «Россия есть игра природы, но не ума». Резниковский полагает, что Израиль, наоборот, есть игра ума, но не природы. От природы у Израиля только географические координаты. Все остальное пришлось изобретать. Но, пишет автор,
«идеальная схема создания новой страны начала давать сбои, как только в Израиле появились его первые обитатели. По мере роста населения росло и сопротивление человеческого материала… Каждый еврей ехал в свой собственный Израиль. И каждый был решительно недоволен картиной, представшей перед его глазами. Сначала эта страна была чересчур ашкеназийской, потом — чересчур сефардской Она то утопала в кумаче, то расшибала лоб в поклонах золотому тельцу. Была неимоверно суетна и раздражающе не тороплива. В ней не умели держать слово и не понимали прелести отчаянной торговли за медный грош. Среди ее обитателей всегда был перебор по части нудных умников и гиперактивных недоучек.
Вавилонское пленение осталось позади, теперь евреи привыкли к вавилонскому столпотворению. И лишь смирительная рубашка иврита удерживала эту пеструю массу, не давая ей ртутными шариками раскатиться по углам.
