Николай Крылов - Не померкнет никогда
К маю таких мин было заготовлено до десяти тысяч штук. Их потом наиболее широко использовали, прикрывая свои контратаки, морские пехотинцы бригады полковника П. Ф. Горпищенко.
Чапаевцы же — это была инициатива дивизионного инженера М. П. Бочарова, поддержанная генералом Трофимом Калиновичем Коломийцем, — расставили перед своим передним краем в зарослях Мекензиевых гор и кое-где в глубине обороны десятки потайных фугасов-камнеметов. Устройство их нехитрое: копалась яма глубиной метра полтора, на дно закладывалась взрывчатка, покрывалась слоем досок или бревен, а на них — крупные камни. Снаружи фугас замаскировывали. Взрыв, при котором камни раскидывало на десятки метров, производился с командного пункта замыканием выведенных туда проводов.
Мы не преувеличивали значение этих подсобных боевых средств. Однако те, кто с энтузиазмом их создавал, трудились не напрасно. Впереди были такие бои, когда пригодилось (особенно при недостатке снарядов) буквально все, что могло затруднить действия врага, увеличить его потери, ослабить на каком-то участке его натиск.
На передовой радовались всякому дополнительному оружию, пусть и самодельному. При петеэрах, при неплохом снабжении частей противотанковыми гранатами не сходили с вооружения и бутылки, которые усердно собирали в городе севастопольские ребята, а армейская химслужба заправляла горючей смесью.
Скольким бойцам помогли они в начале войны, когда маловато было других средств против танков, обрести уверенность в том, что не так уж страшны грохочущие гусеничные махины с черными немецкими крестами! И теперь бывалые солдаты берегли зажигательные бутылки для трудного часа, зная, какую представляют они силу в твердой и сноровистой руке.
Вносить существенные поправки в расстановку войск по фронту обороны нам не потребовалось. Мартовская перегруппировка, хотя тогда мы считали новый штурм Севастополя только возможным, но отнюдь не неизбежным, была рассчитана именно на его отражение.
Не произошло с тех пор и особо больших изменений в общей численности сил СОР. Прибывали очередные маршевые батальоны (кстати, отправкой подкреплений нам занимался теперь генерал-майор В. Ф. Воробьев, назначенный помощником командующего Северо-Кавказским фронтом по формированию и укомплектованию). Кроме них мы получили одну свежую стрелковую часть — 9-ю бригаду морской пехоты полковника Н. В. Благовещенского.
Переброска ее из Поти на крейсере "Ворошилов" и эсминцах явилась довольно сложной операцией. Бомбардировщики и торпедоносцы противника многократно атаковывали отряд кораблей. Последняя торпеда, выпущенная по ним уже на входном севастопольском фарватере, выскочила на берег не очень далеко от нашего КП. Но бригада прибыла без потерь, не пострадали и корабли.
Новую бригаду, насчитывавшую три тысячи бойцов и имевшую собственную артиллерию, хотелось бы использовать для уплотнения боевых порядков на одном из главных направлений ожидаемого штурма. Однако командующий СОР принял решение поставить ее на оборону береговой линии: моряки все больше опасались десанта. На сухопутные рубежи бригада Благовещенского была выдвинута значительно позже.
В стрелковых частях Приморской армии — в семи дивизиях и бригаде Потапова — числилось к исходу мая около 51 тысячи бойцов и командиров. В трех бригадах и двух полках морской пехоты — еще 15 тысяч.
А вместе с личным составом артиллерии — полевой, береговой и зенитной, вместе с немногочисленными летчиками и танкистами, с частями боевого обеспечения и тылами — армейскими и флотскими, а также органами управления Севастопольский оборонительный район имел в то время 106 тысяч человек. Сюда было включено все, вплоть до персонала госпиталей и батальона выздоравливающих. О пополнении, прибывавшем в ходе июньских боев, я скажу позже.
В штабе СОР поговаривали, что у нас должно прибавиться танков. Пока их было 38 — старых типов (Т-34 — только один) и большей частью сильно изношенных, много раз чинившихся. Вице-адмирал Октябрьский ставил вопрос о выделении для Севастополя нескольких десятков новых танков, в том числе тяжелых КВ. Моряки планировали перевезти их с Кавказа на борту линкора способ в тех условиях, пожалуй, наиболее надежный.
Однако то, что произошло на Керченском полуострове осложнило положение не только у нас. Во второй половине мая развернулись тяжелые оборонительные бои и на Южном, и на Юго-Западном фронтах. Танки, получить которые рассчитывал командующий СОР, по-видимому, оказались нужнее где-то еще. Как затем выяснилось, обстановка заставила направить в другое место, за пределы Северо-Кавказского фронта, и обещанные нам пулеметные батальоны. Сильно урезана была заявка СОР на пополнение самолетами-истребителями.
Мы понимали: трудно на всем юге, да и не только на юге, и надо обходиться тем, что есть и что могут нам добавить.
Стрелковых батальонов в конце мая насчитывалось 70. В штабе армии продолжали считать войска по батальонам, потому что число их в разных дивизиях и бригадах оставалось неодинаковым.
Частичное доукомплектование прибывавшими маршевиками сочеталось с усилением боевого контингента соединений за счет собственных тылов. Оттуда брали прежде всего коммунистов и комсомольцев. Привожу имеющуюся под рукой справку: в 386-й дивизии переведено из обеспечивающих подразделений в стрелковые 97 коммунистов и 144 члена ВКЛСМ, в 345-й — 18 коммунистов и 140 комсомольцев… Лучшими сержантами восполнялся некомплект среднего командного и политсостава. Только в двух полках 388-й дивизии 53 сержанта были произведены в младшие лейтенанты и политруки.
Штаб и политотдел армии много занимались каждой дивизией и бригадой, проверяя ее подготовленность к большим боям. В некоторых соединениях прошли выездные заседания Военного совета; на месте решалось, что еще надо сделать для укрепления обороны на данном участке.
При принятии решений учитывались предложения направленцев нашего оперативного отдела. Генерал Петров особенно ценил мнение майора Ивана Павловича Безгинова. Наблюдательный и вдумчивый, он вырос в опытнейшего штабного командира с широким кругозором, способного многое предвидеть.
Само собой разумеется, оборона Севастополя и впредь мыслилась только как жесткая оборона. Теперь, если можно так сказать, еще более жесткая, ибо никаких резервов для маневра не оставалось. Недаром мы стали считать наш передовой рубеж главным. И оценка состояния любой части В конечном счете сводилась к тому, чтобы ответить на вопрос: выстоит ли она под напором врага?
Стойкость большинства частей была уже многократно ими доказана. Но как покажут себя теперь 388-я дивизия (как обстояло с ней дело в декабре, читатель, очевидно, помнит) и не участвовавшая еще в серьезных боях 386-я, укомплектованная в основном запасниками старших возрастов? Мы надеялись, однако (и не напрасно), что настойчивая работа по укреплению боеспособности этих соединений принесет свои плоды.
