Владимир Губарев - XX век. Исповеди
- Но, тем не менее, "утечка" есть?
- К сожалению. И этому мы сами способствуем, из-за низкого уровня жизни ученые материально не обеспечены. Многие научные сотрудники иногда за 500 долларов готовы выложить все, что они знают о таких исследованиях. Я говорю: "Петя, то, что ты открыл, стоит не 500 долларов, а 100 тысяч. Поэтому ты не должен работать за эти гроши. Давай сделаем это интеллигентно и оформим, как положено, то есть заключим соглашение и с тобой, и с иностранным партнером - академическому институту польза и ты будешь доволен". И такое удается. Кстати, американцы такую постановку вопроса прекрасно понимают. То есть мораль проста: не надо задешево продаваться, когда есть абсолютно четкие нормы, сколько может стоить такая работа.
СЛОВО ОБ АКАДЕМИИ: "Сегодня академия ведет исследования в рамках 74 соглашений о научном сотрудничествеи обмене ученымис академиями наук и научными организациями более 50 стран. Кроме того, РАН участвует в осуществлении ряда межправительственных соглашений, является членом более 120 международных организаций".
- Примеров, подобных биореактору, я могу привести довольно много, так как это направление сейчас быстро развивается.
- Еще один, пожалуйста!
- Только что мы завершили другую интересную работу. Это создание чувствительного полимерного сенсора для идентификации вредных веществ и мониторинга окружающей среды.
Сенсор - это тоненькая пленочка из полупроницаемой мембраны, которая нанесена на пьезокристалл. Под влиянием приложенного напряжения поля пьезокристалл выдает радиочастотную волну определенного диапазона. Если я подобрал такую полимерную пленочку, которая отсекает одни компоненты, а пропускает другие, то есть она сорбирует на себе то, что нужно -длина волны меняется…
— Теоретически это выглядит красиво.
— А практически еще красивее! Как почувствовать, к примеру, на большом заводе начинающуюся утечку газа? Представьте, что у главного инженера или начальника цеха есть сенсор, который все время следит за аммиаком. И если есть где-то утечка, то сенсор немедленно дает сигнал… В общем, точное измерение всевозможных утечек газов - очень важная проблема. Например, в ракетостроении. Как известно, ракетное топливо очень токсичное. И время от времени его нужно уничтожать, так как после 6-7 лет хранения оно портится. Работы с таким топливом опасны, и тут на передний план выступают проблемы безопасности персонала. Наши сенсоры им просто необходимы… И как продолжение этих исследований, совсем новая разработка. Она необходима везде, где есть бензин — и на нефтехимических предприятиях, и на бензоколонках. Это борьба с утечками бензина. Его, к сожалению, проливается очень много, более того - при определенных концентрациях при соединении с кислородом воздуха образуется взрывчатая смесь. Наши приборы и установки, созданные вместе с Военным химическим университетом и Институтом геохимии и аналитической химии РАН, позволяют всего этого избежать…
-И в основе всего технология мембран? Именно они позволяют вам вторгаться в самые разные отрасли промышленности?
- И сельского хозяйства! Без преувеличения можно сказать: нет современной области жизни человека, где они не могут использоваться весьма эффективно! Мы создаем мембраны, которые позволяют из воздуха выделять кислород. А это уже широкое применение в медицине… Сделан и мембранный реактор для фермера. В нем идет биотехнологический процесс гниения органики. Вы ставите мембранный модуль и отделяете метан от углекислоты. Вот вам и топливо для обогрева и инертная среда для хранения силоса.
- Это лабораторные экземпляры?
- Почему же! Есть уже фермерские хозяйства, где такие реакторы работают… Все, о чем я рассказываю, это реальность. Повторяю: мембранная технология - это новейшая область современной науки и техники, и возможности ее поистине безграничны.
- Почему же они так медленно входят в нашу жизнь?
- Это уже вопрос не к ученым, не к науке, а к промышленникам, коммерсантам, руководителям страны. Каждый должен заниматься своим профессиональным делом, и только в этом случае придет успех и процветание страны.
СЛОВО ОБ АКАДЕМИИ: "К негативным факторам в нашей науке добавились еще две проблемы. Первая - это агрессивное наступление десятков так называемых "общественных академий". В Минюсте их зарегистрировано 120, и все они хотят участвовать в дележе скудного бюджета, выделяемого по статье "Наука". К сожалению, часто их инициативы поддерживают представители правительственных и парламентских кругов.
Другая опасность - это поднявшаяся в последние годы беспрецедентная волна лженауки: астрология, парапсихология и другие оккультные псевдонауки обрушились на наше общество. Известно, что тяжелое экономическое положение стимулирует интерес к подобным темам, но особенно настораживает тот факт, что средства массовой информации активно участвуют в их пропаганде".
- Значит, технологии, разрабатываемые в вашем институте, заставляют и иначе относиться к проблеме топлива, то есть к нефти и газу!
- Нам приходится задумываться, куда пойдет энергетика в XXI веке. Ясно, что нефть рано или поздно кончится. И что мы тогда будем делать? Так что о будущем надо заботиться уже сегодня. И первое: не следует "гнать на рынок" только сырую нефть - следует перерабатывать ее у себя и поставлять на рынок готовые продукты. Это позволит нам "продлить жизнь" месторождений. Россия на первом месте в мире по запасам природного газа. Мы используем его как топливо, снабжаем газом Восточную, Центральную и Западную Европу. Тут особого ума не надо: строй газопроводы и выкачивай собственные природные ресурсы. Вполне понятно, что цена не очень высокая, а потому заработать больше, чем есть, не сможем. Только если увеличим добычу газа… Но ведь есть более интересные проекты! Есть возможность "пустить газ в дело". Речь идет о процессе производства смеси окиси углерода и водорода из метана в "ХРС".
- "ХРС" требует пояснения.
- Химический реактор сжатия - это "ХРС". А по сути - знакомый дизельный двигатель. "ХРС" мы сделали совместно с Институтом высоких температур РАН и двумя акционерными обществами. "ХРС" способен работать в трех режимах (в зависимости от того, как мы повернули кран и какую смесь газов хотим получить). Можно получать метанол, диметиловый эфир, а можно - моторные топлива. Для чего это нужно? Проанализируем абсолютно реальную ситуацию. Месторождения природного газа в России находятся в основном на Севере. Среднегодовая температура на Таймыре или Ямале ниже нуля градусов. А, согласно законам химии, молекула метана с двумя молекулами воды образует кристаллогидрат. Его температура плавления плюс 4 градуса. Это означает, что в холодном климате газопровод от начала и до конца забьется кристаллами, если не предпринимать специальных мер. Что сегодня делают? Двести тысяч тонн метанола самолетами или на баржах во время навигации по Енисею, Лене, Северной Двине, Оби ежегодно завозят по трассе газопровода. И через каждые 50 километров стоят насосы и вкачивают этот метанол в газопровод для того, чтобы расплавить эти кристаллы. В конечном счете потребителю небольшой процент метанола в смеси с газом абсолютно не мешает, потому что теплотворная способность метанола даже лучше, чем у природного газа. Итак, запомните цифру: 200 тысяч тонн ежегодно! На Ямале тонна метанола обходится в 500 долларов. А себестоимость и продажная цена еще меньше - 150 долларов. Значит, вся "накрутка" за счет транспортировки… А теперь представьте, что по всей трассе вы ставите сотню наших "ХРС". Небольшое ответвление от газопровода, и вы сбрасываете туда метанол. Более того, дизель работает- значит, у вас есть электроэнергия. Повернули кран в другую сторону, и вы получили жидкое моторное топливо для кранов, тяжелых грузовиков…
