Коллектив авторов Биографии и мемуары - Аракчеев: Свидетельства современников
598
Видимо, А. знакомил Карамзина с промежуточными вариантам» этой брошюры: еще 13 марта 1824 г. он прислал историку «нескладное наше военное сочинение о тех делах, которые ныне производятся по собственному распоряжению нашего всемилостивейшего Государя Императора» (не исключено, что здесь речь идет еще не о тексте Сперанского). В ответном письме Карамзин благодарил «за лестный <…> подарок», без которого трудно составить «удовлетворительное, основательное понятие об одном из важнейших учреждений нынешнего славного для России царствования» (Дубровин. С. 380).
599
9 июля Карамзин писал А.: «Пользуясь милостивым дозволением вашего сиятельства, покорнейше прошу о приказании известить меня, могу ли на следующей неделе видеть военные поселения и принести вам в Грузине искреннейшую за то благодарность? Не будучи военным человеком, желаю только взглянуть на людей, здания, хозяйство, школы, поля, работы, дороги. Довольно, если какой-нибудь унтер-офицер в одном из главных селений будет дня на два моим указателем или проводником. Я так плох здоровьем, что не смею надолго отлучаться из дома» (Дубровин. С. 445–446). На это А. отвечал: «<…> Желание мое показать вашему превосходительству самому военные поселения; то я и прошу вас пожаловать ко мне в Грузине в будущий четверг, то есть 16 числа июля к обеду откушать у меня деревенского хлеба-соли, а после обеда мы отправимся вместе с вами в военное поселение. Я бы просил вас <…> и в первые дни будущей недели, но чувствуя себя не очень здоровым, то и надеюсь к 16 числу оправиться» (цит. по; Погодин МЛ. Н. М. Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников. М., 1866. Ч. 2. С. 355). По возвращении из Грузина историк сообщал И. И. Дмитриеву: «И я, домосед, путешествовал; даже и плавал! ездил смотреть военные поселения для себя, а в Петергоф для дочерей — но все плох здоровьем. Зная милостивое расположение ко мне Государя, граф Аракчеев угостил меня с ласкою необыкновенною. Поселения удивительны во многих отношениях. Там, где за восемь лет были непроходимые болота, видишь сады и города. Но русский путешественник уже стар и ленив на описания» (Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву. СПб., 1866. С. 400–401; письмо от 31 июля).
600
Фишер Константин Иванович (1805–1868) начал службу в 1823 г. в канцелярии Министерства финансов; с 1828 г. в канцелярии начальника Морского штаба, с 1836 г. — управляющий собственной канцелярией генерал-губернатора Финляндии; директор Департамента железных дорог (с 1842), сенатор (1856). Воспоминания написаны в 1860-х гг., отрывок из них печатается по: ИВ. 1908. № 5. С. 457–458, 464.
601
Самсон — скульптура работы М. И. Козловского для Большого каскада в Петергофе (1800–1802).
602
Мария Федоровна (София Доротея Августа Луиза; 1759–1828) — принцесса Вюртембергская; с 1776 г. жена великого князя Павла Петровича, с 1796 г — российская императрица.
603
«Идем отсюда» (фр.).
604
в коротких, застегивающихся под коленом штанах (фр.) — обязательном компоненте мужского придворного костюма.
605
Ольденборгер Федор Федорович (1790–1873) — в 1831 г. надворный советник, управляющий архивом и типографией при Главном штабе е. и. в. по военному поселению; впоследствии тайный советник.
606
Булдаков Николай Михайлович (1802–1849) служил в Департаменте мануфактур и внутренней торговли; в 1843–1848 гг. — симбирский гражданский губернатор.
607
Компликация (от фр, complication) — сложный случай, затруднение.
608
Имеется в виду Клеопатра Петровна Клейнмихель (1811–1865), бывшая в первом браке за штабс-ротмистром Хорватом; статс-дама.
609
«Скажи мне, с кем ты знаком, и я скажу, кто ты» (фр.)
610
Герцен Александр Иванович (1812–1870) в 1841–1842 гг. служил советником Новгородского губернского правления. Отрывок из гл. XXVII «Былого и дум» печатается по; Герцен А. И. Полн. собр. соч.: В 30 т. М., 1956. Т. 9. С. 86–89. Аракчеев фигурирует также в примечании к гл. III, где Герцен приводит анекдот о А. Ф. Лабзине, услышанный им в Вятке от архитектора А. Л. Витберга: «Президент Академии (художеств] предложил в почетные члены Аракчеева. Лабзин спросил, в чем состоят заслуги графа в отношении к искусствам? Президент не нашелся и отвечал, что Аракчеев— «самый близкий человек к Государю». — «Если эта причина достаточна, то я предлагаю кучера Илью Байкова, — заметил секретарь, — он не только близок к Государю, но сидит перед ним». Лабзин был мистик и издатель «Сионского вестника»; сам Александр был такой же мистик, но с падением министерства Голицына отдал головой Аракчееву своих прежних «братий во Христе и внутреннем человеке». Лабзина сослали в Симбирск» (Там же. Т, 8. С. 57–58). Из «первичных» свидетельств об этой истории, имевшей место осенью 1822 г. — см. официальную объяснительную записку А. Н. Оленина петербургскому генерал-губернатору М. А. Милорадовичу (PC. 1875. № 10. С. 293–294) и мемуары С. А. Лайкевич, воспитанницы Лабзиных (PC. 1905. № 10. С. 185), — следует, что предметом конфликта была кандидатура не Аракчеева, а В. П. Кочубея. Сопоставление многочисленных рассказов об этой истории (вариант Н. В. Сушкова см.: BE. 1867. № 6. С. 177, митрополита Филарета. РА. 1888. Кн. 3. С. 586, А. Л. Витберга — PC. 1872. № 4. С. 549–550) демонстрирует, что Аракчеев оказывается в центре повествования по мере сглаживания нюансов, т. е. убывания достоверности.
611
Аракчеев положил, кажется, 100 000 рублей в ломбард для выдачи через сто лет с процентами тому, кто напишет лучшую историю Александра I (прим. Герцена). // 2 апреля 1833 г. А. внес в Государственный Заемный банк 50 тысяч рублей ассигнациями «с тем, чтобы сия сумма оставалась в оном девяносто три года неприкосновенной со всеми приращаемыми на оную в продолжение сего времени процентами, без малейшего ущерба и изъятия». В начале 1915 г. «Российский государственный банк <…> и Российская академия словесных наук обязаны вновь публиковать сие <…> завещательное распоряжение». На сочинение истории отводилось десять лет; по их истечении (к 1 января 1925 г.) сочинители обязаны были прислать свои труды в Академию, которой в течение 1925 г. вменялось в обязанность рассматривать представленное. Премия, составлявшая три четверти капитала (с накопившимися процентами), должна была присуждаться «не в другой какой день, а непременно 12-го декабря. 1926 г., оставшаяся четверть отводилась для роскошного («в самом лучшем виде») и дешевого (тиражом 10 тысяч экземпляров) изданий «удовлетворительнейшей истории», для награждения еще одного труда (признанного жюри вторым) и для гонорара переводчикам сочинения-лауреата на немецкий и французский языки (завещание цит. по: Сборник сведений о премиях и наградах, раздаваемых Императорскою Академиею наук. СПб., 1896. С.58–59).
