Пьер Грималь - Цмцерон
Каковы же были политические планы Цицерона и какую роль он играл в государстве? В тот момент Цицерон, без сомнения, видел главную свою задачу в том, чтобы уничтожить Антония. Антоний, на его взгляд, увековечивал тиранию, нарушал законы, презирал решения сената, стремился любой ценой добыть возможно больше денег, дабы насытить свою безграничную алчность, страсть к наслаждениям и оргиям. Вокруг Антония, считал Цицерон, собрались «дурные граждане», они столь же порочны и к тому же понимают, что не сумеют добиться своих целей, пока в государстве царят мир и порядок. Цицерон называл таких людей дурными, mali, слово это значило «нравственно порочный» и в то же время «противник серьезного, достойного управления государством на основе закона». Именно «дурные люди» вошли в окружение Цезаря во время гражданской войны; они возлагали все надежды на переворот, который уничтожит существующую власть и ее носителей, хотели захватить управление государством, а вместе с ним — огромные прибыли. Не следует думать, что то был жупел, выдуманный Цицероном для вящего устрашения сенаторов и всадников. Подобные люди существовали. Цицерон обвинял их справедливо, но взгляд его был несколько упрощенным. Цицерон пе учитывал целый ряд обстоятельств, в силу которых традиционные республиканские установления были исторически обречены и которые в самом ближайшем будущем привели к установлению в Риме принципата.
В январе знаменательного 43 года Цицерон вел борьбу за достижение сразу нескольких политических целей. Прежде всего он стремился защитить убийц Цезаря от мести сторонников покойного диктатора. Следовало сплотить и противников Цезаря, и людей нейтральных, всех, кто считал амнистию, провозглашенную на следующий день после Мартовских ид, принятой раз и навсегда. Бруту, Кассию и остальным надо было обеспечить военную силу, чтобы их боялись, чтобы они могли противостоять тайным и явным планам противников. Значит, необходимо добиться принятия решений о передаче в их управление соответствующих провинций. А для этого — перетянуть на свою сторону сенатское большинство. Цицерон надеялся на свое излюбленное и самое сильное оружие — красноречие. Каждая из четырнадцати Филиппин была для него сражением, из которого он большей частью выходил победителем, но иногда битва заканчивалась поражением.
Вокруг кишели, двигались, наступали силы, которые он подчас не мог даже распознать, а распознав, не всегда умел оценить по достоинству. В число таких сил входила солидарность родственных кланов. Мог ли, например, Цицерон предположить, что Луций Цезарь, настоявший на отмене аграрного закона, тем не менее станет сопротивляться любым решительным мерам против консула 44 года? А Луций поступал так потому, что был дядей Антония. Политическое поведение Кальпурния Пизона зависело от того, что дочь его, Кальпурния, была последней женой Цезаря. И так далее. А меры, принятые Октавианом против Антония, в сущности, незаконные, сенат утвердил по настоянию Марция Филиппа, тестя молодого полководца. Избавить Антония от наказания старался один из консулов, Вибий Панса, зять Квинта Фуфия Калена, охотно оказывавший услуги тестю. Родственные связи затрудняли деятельность сената, любая мера отвергалась или хотя бы тормозилась по соображениям, интересам государства посторонним. Древняя эта система в золотые времена республики почти не мешала функционированию государства, теперь же создавала препятствия, почти непреодолимые.
В дни кризиса, вызванного заговором Катилины, Цицерон опирался на твердую поддержку всадников, они шумно выступали в его защиту. Может показаться на первый взгляд, что всадники стояли за Цицерона и в пору борьбы с Антонием. Когда сенат заседал в храме Согласия, всадники окружили здание, они требовали отстранить Антония от власти. Однако владельцы банковских контор на Аргилете объединились в компанию, выбрали своим патроном Луция Антония, брата консулярия. и воздвигли ему статую. История не повторяется дважды, и всадники поддерживали теперь Цицерона далеко не с прежним единодушием.
Еще один фактор Цицерон явно недооценил, а он в 43 году сыграл роль несравненно более значительную, чем двадцатью годами раньше. Тогда, в 63-м, римская чернь спокойно сохраняла подчиненное положение и не оспаривала сколько-нибудь серьезно власть сената. Но консульство Цезаря, трибунат Клодия подорвали положение сената; после отъезда помпеянского сената из Рима чернь почувствовала свою силу и в дальнейшем стала уже привыкать к новой роли. В годы, когда Цезарь сражался в провинциях и Римом управлял Антоний, он частенько ставил прямо на голосование толпы те или иные законы; он называл это плебисцитом, утверждения сената не требовалось. Возникала негласная договоренность между жителями города и диктатором, более того, любой победоносный полководец, стяжавший народную любовь и сохранявший власть, мог добиться того же. Городская чернь отнюдь не питала к Антонию той глубокой неискоренимой ненависти, которая владела Цицероном и аристократами (теми, что не были непосредственно с ним связаны). Она и в Цезаре не видела врага и обожествила его. Если бы Антоний и Октавиан договорились, городская чернь поддержала бы их союз. Так оно в скором времени и случилось.
Цицерон пытался восстановить республику своих диалогов — «О государстве», «Катона Старшего», «Лелия»; он мечтал о государстве нерушимых традиции, религиозных обрядов, строгой законности, где уважение к праву ставит преграду произволу, о гражданской общине, где законы поверяются вечными требованиями разума, где природа подчинена духу. В таком государстве делается все, чтобы не допустить влияния страстей на ход государственных дел; государство следует оградить от игры честолюбий, порождающей подкуп и интриги, от алчности, от безудержной жажды наслаждений, а самое важное — от самоуправства правителя, который утверждает произвольные законы, ссылаясь на особые обстоятельства. При республиканском образе правления человек должен быть свободен от слабостей, от неразумия. Совершенного человека не существует, следовательно, никто не должен располагать властью абсолютной, неограниченной во времени, не разделенной по функциям. Такая мера предосторожности была принята, как считали римляне, при установления республики еще в VI веке до н. э. Теперь следовало к ней вернуться. Однако с той поры возникло нечто новое: люди, совершенством своим и гражданской доблестью как бы предназначенные в вожди и «стражи» государства, если пользоваться термином Платона, который Цицерон употреблял особенно охотно. В гражданской общине люди эти подобны разуму в одном человеке. Вот какую роль Цицерон рассчитывал сыграть в той драме, где ему предстояло столкнуться с Антонием. Он рассказал об этом в трактате «Об обязанностях», предусмотрев даже самые мелкие детали политической жизни, например, неприкосновенность частной собственности (на которую покушались аграрные законы, вроде того, который ему в союзе с Луцием Цезарем удалось отменить). В указании на частную собственность слышны отголоски споров, которые веком раньше вызвала деятельность Блоссия Куманского и Тиберия Гракха. Разумеется, пишет Цицерон в трактате «Об обязанностях», собственность не основана на законах природы, но она с необходимостью вытекает из характера и смысла гражданской общины — ведь община охраняет свободу и безопасность граждан. Вот почему неправы те, кто утверждает, будто политика Цицерона была направлена на охрану привилегий богачей, вдохновлялась классовым эгоизмом. Цицерон стремился к стабильности общественных институтов и прежде всего семьи, которая в Риме всегда оставалась живой клеточкой государственного организма.
