Алексей Песков - Павел I
125
Надеждa на лучшее будущее – свойство всякого живого организма. Когда лучшее будущее не наступает или когда вместо лучшего наступает иное будущее, всегда бывает обидно. Люди метеочувствительные, люди уставшие, люди с чуткой душой и с надорванной психикой обижаются особенно часто. Они обижаются потому, что ищут причин неудачи вне себя, а внутри себя не ищут. Если бы они заглянули внутрь, то увидели бы, что на самом деле это они сами возложили на будущее непосильные надежды и что обмануло не будущее, а предали собственные мечты. – Вообще в жизни всякого, не только с чуткой душой, человека наблюдается одна и та же, повторяющаяся с регулярным постоянством, цепная реакция: 1) сначала мы строим образ идеального будущего; 2) потом мы досадуем на препятствия, мешающие срочной материализации своего образа; 3) и наконец, мы оскорблены тем, что наш идеальный образ не воплотился наяву, бьемся в истерике и мечем молнии гнева. Чем острее мечта, тем яростнее разочарование.
Образ идеального будущего был задан императору Павлу Первому самим его происхождением и воспитанием. С тех пор как он себя помнил, он знал, что является наследником престола, будущим русским царем с неограниченными властными полномочиями. Однако чем старше он делался, тем больше становилось препятствий для материализации образа будущего, пока в конце концов в 1793–1796 гг. не стало ясно, что того будущего, к которому он так долго готовился, – не будет. И чем яснее он это понимал, тем беспросветнее мрачнела его душа. – И вдруг будущее неожиданно свалилось на него: 7 ноября 1796 года он внезапно стал царем. И он стал немедленно материализовывать тот образ идеального царства, который сложился у него за сорок два года мечты о будущем, – тот образ, который намечался в «Рассуждении о государстве вообще» 1774 года, в «Рассуждении вечера 28 марта 1783 года», в «Наказе» 4 января 1788 года. До сих пор он имел только один практический опыт управления людьми – командование своими батальонами во время гатчинских вахт-парадов и маневров. Соответственно, и идеальное царство рисовалось ему подобным военной команде, в которой все и каждый – от первозванных вельмож до крепостных мужиков – знают устав своей жизни и действуют согласно этому уставу. Лишь только он стал царем, он перво-наперво распорядился о том, чтобы в войсках немедленно приступили к изучению нового устава военной службы. Его манифесты, указы и изустные повеления ставили фундамент для обширнейшего устава – устава жизни всех подданных без изъятия. Как будто он задался целью составить законы на все возможные случаи жизни. Может, и задался, ибо он был человек, верный старому порядку бытия, для которого вольность есть все, что дозволено законами. – В своей военной команде Павел лично знал всех и каждого и вникал во все события, происходившие в его усадьбах: штаб-офицер просит об отпуске на три дня; аудитора надо направить для производства следствия над пьяным извозчиком; музыкант явился с прошением о принятии его в батальон; гренадер желает жениться на дворовой девке и проч., и проч., и проч. (Дела из приказов Павла по Гатчине и Павловскому за 1793—94 гг. // РА. 1870. Т. 8. Ст. 1438–1441). – Так и теперь, получив в свои владения всю империю, Павел по-прежнему хотел знать обо всем, что в империи творилось, и, как уже было сказано, ему ежедневно докладывали о таких делах, ведение которыми подлежит квартальным надзирателям и ротным командирам. Недаром он разрешил всем обитателям империи подавать на свое имя жалобы и прошения. То есть он хотел бы охватить своим вниманием все свое царство: контролировать, регулировать, законотворить все происходящее на пространстве от Петербурга до Камчатки…
В одном из приказов Аракчееву он писал: «Сведал я, что офицеры ваши разглашают везде, что они не могут ни в чем угодить, <…> то и извольте им сказать, что легкий способ сие кончить – отступиться мне от них и их кинуть, предоставляя им всегда таковыми оставаться, каковы мерзки они прежде были, что я и исполню, а буду заниматься и без них обороною государственною» (РС. 1873. № 1. С. 488–489). – Здесь сказано о самом страшном, с точки зрения Павла, наказании подданных: об их цареоставленности. Царство, по логике этого приказа, делится на две части: на царем призренных – это те, кто готов следовать повелениям императора и идти за ним ко благу всех и каждого, – и на царем покинутых – это те, кто не следует повелениям императора и остается без шансов на получение будущего блага. Царем призренные войдут вместе со своим царем в идеальное царство будущего, царем покинутые обречены на муку вечную: в лучшем случае в своих деревнях, в худшем – под следствием, на каторге и в ссылке… – Он хотел им помочь, хотел их спасти. Он писал и печатал для своих подданных манифесты и указы, но подданные не понимали его и своими неупорядоченными движениями разрушали образ идеального царства.
Сильный прообраз приказа Аракчееву находится в одном фольклорном сочинении о Страшном Суде (Стихи духовные. С. 239) – там Михаил Архангел объясняет грешникам, за что они осуждены на муку вечную в серном озере: «<…> У вас-то было на вольном на свету, у вас были церкви соборныя, во церквах были книги Божественныя, во книгах было написано, написано и напечатано, чем душу спасти, как во рай войти <…>». – Далее см. с. 14 настоящего издания.
