Александр Дугин - Украина: моя война. Геополитический дневник
Но ситуация зашла уже слишком далеко и с Украиной, и с Западом, и населением России, и главное — с Крымом. Если Европа еще готова была договариваться, то США стояли жестко, ведь переворот в Киеве был задуман и осуществлен для одной цели: для демонтажа «корпорации Россия», которая в глазах гегемонии стала все больше напоминать «Цивилизацию Россия». Крым не мог быть воссоединен с корпорацией. Это зримое доказательство того, что ее границы преодолены и мы имеем дело с чем-то большим, нежели межкорпоративная конкуренция. Сам переворот на Майдане был прямым ударом по России и по Путину. А его ответ с Крымом только закрепил у американцев представление, что они верно разгадали «евразийскую» сущность. Но Путин, вернувшись к цезаризму и его граничным условиям (стенам), вновь стал вести себя в парадигме цезаризма. В этой парадигме принять цивилизационное Решение невозможно, здесь доминирует реализм и практицизм. Энергетические договоры с Европой и задача избежать войны цивилизаций становятся приоритетами. Даже в том случае, если приходится иметь дело с обезумевшими либеральными нацистами из Киева. Но Путин снова оказался запертым между «стенами». И левая стена опять стала непроницаемой.
Крым и Новороссия — новые измерения Русского Мира
Однако… за пределом этой стены, в поле хард-патриотизма произошла фиксация нового полюса. Территориально это русский Крым, который, пока он есть, не может дать ситуации вернуться к корпоративной конкуренции. США, заинтересованные в эскалации отношений, но в ведении войны с Россией чужими руками и активно использующие шестую и пятую колонны в стратегиях сетевых войн, в Крыму видят потенциальный триггер для войны, если даже в Донбассе Россия отдаст все позиции. США начали демонтаж Путина и «корпорации Россия» не для того, чтобы оставлять Россию с Крымом. Поэтому все попытки вернуться к прежним форматам взаимодействия с Западом в духе transformismo в лице Вашингтона будут встречать железное неприятие. Запад уже считает, что Россия не корпорация, а варварская Империя, право на существование не имеющая и поставленная перед экзистенциальным вызовом, от которого ей увернуться не удастся. Крым — это печать «Цивилизации Россия». Воссоединение с ним возможно лишь в контексте воссоздания Большой России или Русского Мира. Пока он наш — это только так. Если мы его утратим, то мы утратим все.
Но помимо Крыма Русский Мир дал ясные ростки в ДНР и ЛНР и обрел свою персонификацию в фигуре Игоря Стрелкова. Стрелков стал именем для патриотизма в чистом виде, героем, которого так не хватало последним поколениям русских. И даже если слава Стрелкова основана на мифологизации, это означает лишь, что потребность в мифе стала неумолимой. И миф появился. Стрелков воплощает в себе «Цивилизацию Россия». Он защитник Русской Весны и Русского Мира. В нем мы видим фиксацию того пространства, которое находится за пределом цезаризма. Стрелков и другие герои Донбасса стали возможными и действительными благодаря тому, что сам Путин обозначил — пусть виртуально (хотя Крым отнюдь не виртуален!) — перспективу выхода за левую стену, то есть преодоление цезаризма. И, несмотря на то что позднейшие действия Путина снова вернулись к цезаристской парадигме, вся ситуация стала необратимой. Ни Запад, ни русские в самой России, ни геополитическая роль Крыма, ни санкции не позволят больше существовать России как корпорации. Чтобы отстоять себя, Россия должна полностью вступить в статус цивилизации. Но это значит — надо быть готовыми к войне. Полноценной и масштабной. Если корпорация живет в условиях конкуренции, то цивилизации должны быть готовы к войне.
Консервативная Революция
Но снова проблема: «Цивилизация Россия» требует радикальной реформы той России, которая есть сейчас. Либеральный сегмент, шестая колонна, должен быть смещен к пятой, а институционализация евразийства и патриотизма должна быть проведена системно. По сути, это означает Революцию. Консервативную Революцию. Цезаризм, реализм и технократизм здесь совершенно непригодны: они могут быть лишь попутчиками. «Цивилизация Россия» предполагает снос левой стены и установку правой стены в новой позиции — там, где кончается софт-консерватизм и начинается шестая колонна (гегемония, либералы). Если это не сделает, не сможет или не захочет Путин, это сделает кто-то еще. Все зависит от того, насколько глубоко Путин отождествился с цезаризмом и с transformismo. Ответ мы получим в свое время, которое можно оттянуть, но которого нельзя избежать, — ведь Запад объявил нам войну именно как цивилизации и намерен вести ее самым серьезным (и современным) образом.
Теперь предположим другой сценарий. Если Путин примет решение вернуться к статусу корпорации, пойдя на существенные уступки Западу. На каких условиях Запад это примет? Его условия также будут радикальными (для этого вся история с Украиной и была задумана). Отказ от суверенности «корпорации Россия»: если корпорация, то уже не суверенная. Полная сдача Донбасса в составе унитарной Украины, а затем (вопреки обещаниям, Горбачеву и Януковичу тоже много что обещали) атака хунты на Крым и требование как минимум двойного управления, а затем и полной передачи Киеву контроля над ним. Перестановка левой стены в точку, где заканчивается софт-консерватизм и начинается шестая колонна, а правой стены — за пределы пятой. И самое главное: Путин на роль топ-менеджера такой несуверенной «корпорации Россия» уже не рассматривается. Все эти уступки должны иметь своей кульминацией передачу власти либеральному преемнику — например, тому же самому, но можно и какому-то другому.
Если Путина, выбравшегося за левую стену, представить себе можно, хотя и трудно, то Путина, находящегося в центре либерального порядка, вообще невозможно. Значит, сдача позиций в наших условиях предполагает добровольный уход Путина с поста президента и неизбежный развал самой России.
Суверенная цивилизация
Что получается в итоге? Ситуация в России строго критическая. Цезаризм полностью исчерпал потенциал своего колебания и нерешительности, transformismo зашло в тупик. Даже если никто не хочет перемен субъективно, они объективно неизбежны. В геополитической игре с Западом уклониться от ответа более невозможно: само уклонение будет ответом. Надежды на «хитрый план» — это иллюзии. Его просто не может быть. Хитрость — это цезаризм, технологическое симуляционное псевдорешение проблем, а на самом деле лишь их оттягивание. Путин категорически не готов к цивилизационной войне, а мира на достойных и приемлемых условиях ему никто не предлагает и не предложит.
