Фаддей Беллинсгаузен - Открытие Антарктиды
Сами мореходцы уверяли, что они, скитаясь с давнего времени по различным морям, ничего подобного этому не видели. Ветер свистал, ударяясь о снасти, срывал воду с поверхности моря и носил ее по воздуху. Волны, возвышаясь, как горы, пенились грядами по всему пространству океана. Шлюп, сильно качаясь, клонился к поверхности моря и бортом иногда черпал воду. Мы не могли нести никаких парусов, ибо прежде ветер этот в один порыв вырвал стаксели и половину грот-марселя.
В этом положений, к большому ужасу, мы были не более как в двух саженях от одной довольно большой льдины, о которую, конечно, разбились бы, если б волна, несущая нас к погибели, не спасла от ее: она подкатилась под шлюп наш, ударилась о льдину, отразилась и, оттолкнувши шлюп, дала ему другое направление. Неприятное чувство в таком положении увеличивалось более тем, что мы одни были в этих мрачных местах.
«Мирный», всюду нам сопутствовавший, по распоряжению командующего экспедицией капитана Беллинсгаузена, расстался с нами 5 марта и пошел к Новой Голландии по другой параллели, в меньших широтах. К счастью, во время этот жестокой бури мы вышли уже из бесчисленного множества больших и малых льдин, которые окружали нас от 3-го по 7 марта; в противном случае, если б мы спаслись каким-нибудь чудесным образом от неминуемой погибели, то по крайней мере потерпели б великий вред, который принудил бы нас искать ближайшего пристанища.
После этого ветер мало-помалу утих. Между тем время клонилось к зиме, и нам должно было, оставив холодный юг, удалиться к тем местам, где благотворные лучи солнца не перестают согревать в продолжение целого года.
19 марта мы получили сильный попутный ветер, с каким шли по 10-ти и по 12-ти миль в час. Воспользовавшись этим ветром, мы направили путь свой к Новой Голландии; 24-го были уже против Вандименовой Земли и 30-го бросили якорь в Порт-Джексоне против города Сиднея.
После стольких трудов и опасностей, после 130-дневного плавания в местах, где всякая минута открывала нам новые ужасы, Порт-Джексон показался нам раем. Цветущая природа засияла в глазах наших, как ясное летнее утро после бурной осенней ночи. «Мирный» прибыл семью днями позже нас.
Мы пробыли в Новой Голландии тридцать восемь дней. Губернатор доставлял нам способы для исправления судов наших, которые имели в том нужду, а особенно «Мирный», который, ударившись о льдину, получил значительное повреждение. Во время нашего здесь пребывания мы не оставались праздными. В каждый ясный день и в каждую ясную ночь чинимы были астрономические наблюдения как для определения географического положения нашей обсерватории, для которой отведено нам было место на другой стороне залива, так и для нахождения состояния и хода хронометров. Сверх того, имея небольшой инструмент прохождений, я воспользовался случаем определить прямые восхождения неподвижных звезд южного неба, что после Лакаля [Лакайля], бывшего в Южном полушарии 50 лет перед этим, никем делано не было.
Наконец, исправив суда, снабдив себя провизией, дав отдохновение людям от трудов их и наполнив журналы наши многими полезными наблюдениями и любопытными замечаниями, оставили этот порт и вступили в море 8 мая. Лишь только мы вышли из этого покойного места, лишь только берега Новой Голландии скрылись от глаз наших, встретил нас жестокой ветер. Капитан имел намерение пройти прямо в жаркий пояс, но ветер, будучи противным, к этому не допускал нас и направил путь наш к Новой Зеландии, куда он думал зайти после.
Ветер этот не утихал до 19 мая, после чего вдруг сделалась тишина, шлюп потерял ход, и оставшееся после ветра волнение ударяло в него так сильно, что однажды вдруг сбило у нас сетку с правого шкафута и унесло в море все, что на нем находилось. Лейтенант Лесков, бывший в это время на этом шкафуте, едва не был унесен волной в свирепствующую бездну океана, и, конечно, погиб бы, если б снасть, за которую он удержался, не спасла его.
Спустя несколько дней после этого мы увидели синеющие берега Новой Зеландии, при противном ветре, лавируя, вошли в Куков пролив и 29 мая бросили якорь в заливе Королевы Шарлотты, за островами Длинный и Матуара, против Корабельной бухты.
Жители мест этих, едва нас увидели, в великом множестве на лодках приплыли к шлюпам и, видя наше дружелюбное к ним расположение, с доверенностью вошли на них, снабдили нас великим множеством рыбы и меняли свои изделия, как-то: ткани, деревянные копья, каменные долота, костяные и раковинные удочки на наши гвозди, ножи, топоры, зеркала, пронизки и другие маловажные вещи. Новозеландцы среднего роста, сильны телом, имеют смуглые и значительные лица, которые они расписывают разными фигурами, весьма живы, и в глазах их пылает огонь, воспламененный воинственным духом.
Видя превосходство сил наших, зная действие наших воинских орудий, они казались смирными и добрыми, но мы, будучи известны о их вероломстве, выходили на берег и посещали жилища их имея при себе конвой, ибо это те самые варвары, которые изменническим образом убили и съели французского капитана Мариона, себя им доверившего, и 10 человек из экипажа Фюрно, сопутствовавшего Куку, вышедших на берег за водой.
По умеренности климата здешние жители, имея более нужды в платье, нежели новоголландцы и вообще обитатели жарких мест, делают из так называемого новозеландского льна ткани и ими прикрывают свое тело. Зимнее одеяние их весьма грубо и имеет большие волокна, наподобие наших шуб. Селение их обнесено палисадом, хижины покрыты древесными листьями или травой, внутри которых у некоторых столбы, поддерживающие кровлю, украшены резьбой, хотя весьма грубой. Вид берега, близ которого мы были, величествен. Высокие горы покрыты густым непроходимым лесом, наполненным птицами, пение которых усладительно.
Во время нашего здесь пребывания дни сначала были ясны. Солнце иногда затмевалось облаками, которые отрывались от гор и блуждали по небесному своду, но оно никогда надолго не скрывалось. Барометр, однако, беспрестанно понижался и предвещал бурю, что и оправдалось 2 июня. В этот день рано поутру небо вдруг обложилось тучами, ветер дунул, море зашумело, и шквал за шквалом ударял в снасти шлюпа. Один якорь не в силах был удержать нас – бросили другой. Весь день был бурный и дождливый, но к вечеру показались звезды, и на другой день солнце опять засияло; все было тихо, только волнующееся море не могло еще успокоиться.
Мы пробыли в этом месте пять дней, в которые определили состояние и ход хронометров, географическое положение острова Матуара, сняли на карту часть залива Королевы Шарлотты и налились водой. Выйдя в пролив Куков, опять встретили сильный и притом противный ветер, который, беспрестанно переменяясь, заставил нас в продолжение шести дней лавировать в проливе, не выпуская из него. Ветер этот иногда исчезал, совершенная тишина заменяла его место и, приводя паруса в бездействие, делала положение наше не менее опасным, ибо тогда волнение несло нас по произволу на берег, камнями окруженный; наконец маленький попутный ветерок передвинул нас за мыс Пализер и вывел в открытое море.
