Елена Макарова - Движение образует форму
Расстелите рулонную бумагу или, если нет места в комнате, прикрепите большой лист бумаги к стене или двери. Приготовьте уголь. Угольная палочка должна быть не длиннее трех сантиметров.
Рисуем круг всей рукой, предплечьем и корпусом, усиливаем давление на подъеме круга и снижаем на спаде.
Округлые формы создаются кручением. Попробуйте вылепить из воздуха шар и цилиндр. Представьте, что движение ваших рук оставляет в воздухе видимый след. Если бы у нас вместо пальцев были карандаши или краски, нам бы не понадобились художественные средства. Они нужны для запечатления, фиксации. Как ноты для записи музыки.
Чтобы сделать спирали, как на рисунке Эдит Крамер, постарайтесь смотреть на них, когда рисуете, а не на то, что получается у вас на листе. Распечатайте, может. Или пойте под руку «круглые звуки». Не умеете? Попросите своих детей, они вам споют. Посмотрите видеоролик, где знаменитая Эдит Крамер, в ту пору восьмидесятисемилетняя, рисует круг. Теперь попробуйте круги и бесконечность еще раз. Рука идет вверх — тяжелеет и напрягается, рука опускается — ослабевает нажим. Весь фокус этих упражнений в том, что рука «дышит», то есть движется синхронно с дыханием. Вдох — вверх, выдох — вниз. Если вы предоставите руке возможность дышать, это сразу отразится в рисунке.
Там, где рука идет вверх (в гору), налегаем сильней, а где вниз — отпускаем руку. Со временем она сама все это будет делать, а пока вы ей говорите, как Эдит Крамер в фильме: и-и — раз, и-и — два…
Отрывистые линии.
Глубокий вдох — и резкий выдох. Должны выйти стрелы с заточенными концами.
Включите музыку (музыкальные файлы у вас есть — к каждому уроку свои) и танцуйте. Сначала, не рисуя, дайте телу услышать ритм. Вам покажется смешным, возможно, танцевать в одиночку, но это самый простой способ войти в рисунок, в котором, кроме линий разного напряжения, никакого содержания нет.
Подумайте: ведь, танцуя, вы рисуете своим телом в воздухе разные фигуры.
Отдышитесь и возьмите в руки уголь. Попробуйте перенести эти ощущения на бумагу. Делайте это синхронно со звучанием музыки. Не до, не после — только вместе с музыкой. Сколько длится музыка, столько и рисуйте.
К этому упражнению полезно возвращаться. Оно помогает высвободить руку настолько, чтобы та двигалась за углем, чтобы он вел руку, а не рука — его.
Если вы можете нарисовать точку и линию, вы можете все!
Где враг?
Я прохожу мимо огромной полукруглой казармы, единственной в своем роде. В этом помещении под названием «Судеты» содержались мужчины, прибывшие в гетто двумя «рабочими транспортами» в ноябре и декабре 1941 года, чтобы подготовить город к прибытию сотни тысяч евреев. Они, разумеется, не знали, сколько прибудет и сколько, увы, отбудет.
На этой же улице, но по другую сторону жили так называемые евреи-проминенты — те, кто отличился в Первой мировой войне или имел другие заслуги перед рейхом. В основном это были люди пожилые.
Мальчишки играют в войну. На скамейке перед этим самым домом разложены на подстилке игрушечные кортики, пистолеты, танки и бронетранспортеры. Спрашиваю их: «А где враг?» Смотрят по сторонам, растерянно пожимают плечами.
Из дневника Евгении Физдель:
«Сегодня страшный день — приехали в Терезин. Как передать все, что пережито за эти часы? Победа! Ликующая Чехословакия, объятия, поцелуи, цветы, танцы на улицах…
Мы въехали в крепостные ворота. Машина остановилась. Навстречу нам двигалась процессия живых трупов. Дети, взрослые, старики. Кто шел, кто полз на четвереньках. Один старик обхватил колесо нашей машины, целовал его и кричал: «Хайль Сталин!»
Разместили госпиталь в Судетских казармах. Наше помещение на втором этаже, очевидно, здесь прежде была канцелярия. Много пустых металлических шкафов. Мы кладем их на пол. Так и будем спать — на металлических шкафах. Поступление больных начнется завтра. Сидим на своих новых «кроватях», молчим онемело. Казалось бы, после всего, что мы, врачи, пережили на фронте, нас ничем не проймешь. Мы чудом остались живы, мы молоды, мы хотим жить! Но ведь и эти живые трупы хотят жить… Сумасшедший блеск глаз из черепов, обтянутых кожей. На войне мы такого не видели. Что предстоит нам завтра?!
11 мая 1945 года»Профессия как образ жизни
Пожилая женщина, одетая с иголочки, аккуратно причесанная, прихрамывая, выходит из лифта еврейского общинного центра в Марьиной Роще. Здесь проходит выставка «Да будет жизнь! Театр в Терезине, 1942–1945».
Евгении Адольфовне, понятно, не довелось увидеть в Терезине ни одной театральной постановки. Но Терезин она помнит. Она даже дневник там вела. Слишком личный, она его уничтожила.
Об этом она обмолвилась по дороге в ресторан, куда я пригласила ее, чтобы побыть в тишине. На выставке было много народу, к тому же она ее видела. Пришла во второй раз, чтобы познакомиться со мной.
Заметив мое огорчение, она пообещала восстановить дневник по памяти.
— День за днем?
— Да, для вас я это сделаю.
Сделала.
В безлюдном грузинском ресторане с красными скатертями, ненавязчивым обслуживанием и неслыханными ценами было тихо.
Взглянув в меню, Евгения Адольфовна возмутилась: непозволительное расточительство!
— Мне оплачивают проживание и пропитание, — соврала я, не задумываясь.
В Праге я тоже приглашаю своих любимых терезинских стариков, которые любят вкусно поесть, в хорошие рестораны и произношу все ту же сакраментальную фразу: «Мне оплачивают проживание и пропитание». Однако с Евгенией Адольфовной этот номер не прошел — она отказалась от еды. С трудом я уговорила ее на блинчик. Победил главный аргумент — жаль растрачивать драгоценное время на пустые препирательства.
Мы сидели, влюбленные друг в друга, в тени большого бизнеса, при блинчиках.
— Ленонька, я так счастлива, что мне довелось с вами познакомиться, — говорила она. — Какие люди, какие таланты! — восклицала она. — Кто узнал бы о них? Где вы это раскопали? Боже мой, маленькая хрупкая женщина, что вы несете на своих плечах! Кто вам помогает? Как относится к этому ваша семья? Я расспрашивала о вас на выставке, милая девушка-гид сказала, что у вас двое детей, что она у вас училась и хорошо знает и ваших детей, и вашего мужа, с которым вы вместе работаете. И что ваша мама — Инна Лиснянская! Вообще невероятно! Ленонька, я врач, и если вам что-то нужно — для себя, для мамы, — в любой час дня и ночи наберите мой номер (сейчас я вам его дам… записывайте) — все, что только смогу, я для вас сделаю…